– Да, это так. И ты считаешь, что тебя поработил чужой разум?
– Сперва так и казалось. Он пытался это… Оно… Я даже не могу его назвать. Сопротивляться было даже не трудно, а как-то мерзко. Если мне совсем плохо, если теряю сознание, могу опять с ним встретиться. Внутри меня будто пропасть, а на дне ее обитает нечто необъяснимое.
– Синтетический разум или его фрагмент. Та самая твоя программа. Они в той или иной мере почти всегда фрагментированы, не получается у них переносить их без повреждений. Черное сердце – наиболее высокий образец чужой технологии. Конструкция почти без сбоев, внедряется идеально и очень быстро, случаев отторжения почти не бывает. Центр там разветвлен, и это можно использовать для наших нужд. Все, что требуется, – искусственная фрагментация. Банально разделяешь сердце на части. Если не делать их слишком мелкими, функциональность сохраняется почти у всех. Но это не касается исходного управляющего разума. Разветвленность центра играет с ним дурную шутку – его разбивает на части. Технология несовершенна, потому восстановить себя оно уже не может, но остатков хватает, чтобы поддерживать работоспособность фрагментов устройства.
– То есть если такой кусочек подсадить, допустим, смертельно больному, он вылечится?
– Очень может быть, что да. В устройстве заложены широчайшие возможности поддержания работоспособности захваченного тела. Но само оно далеко не вечно, скорее всего, из-за все того же несовершенства технологии. Особенно это касается фрагментов, они быстро выходят из строя. Однако излечить болезнь или восстановиться после тяжелой раны обычно успевают.
– У меня целое сердце. Почему я не стал перерожденным?
– Ты – страж.
– Ну да… исчерпывающее объяснение…
– Ты уже однажды умер, информационная матрица покинула твое тело, но вместо того чтобы… Несмотря на все успехи науки, мы до сих пор не знаем, что происходит с информацией после смерти. Но в твоем случае известно все: она перенеслась в новое тело в другом месте. Но матрица уже не прежняя, добавлена информация о гибели. Весьма и весьма специфическая информация. Я бы даже сказал – критическая. Многие перерожденные способны опознавать стражей, хотя на нас ведь это не написано. То есть как-то ощущают наше отличие от других, выделяют из толпы. А некоторым даже трудно находиться рядом с нами, они испытывают невыносимые мучения от такого соседства.
– Ну если учесть, что при встрече мы их стараемся прикончить, мучения вполне обоснованны.
– Я совсем о другом. Или тебе не доводилось видеть у перерожденных такую реакцию?