Всё закончилось. Алонзо ударился затылком о землю и на время отключился. Гориллоподобный субъект грохнулся наземь, и его голова вывернулась под неестественным углом. Я закрепился на груди у лежащего на спине дылды, подмяв под себя его левую руку и удерживая двумя руками правую с зажатым в ней пистолетом.
– Идиот, – прохрипел он, силясь отодвинуть дуло пистолета от своего горла, – если через две минуты я не перезвоню, её там на мелкие кусочки порежут!
– Ты больше никому не перезвонишь, – сказал я, отпуская его руку и щёлкая сжатыми в клюв пальцами по нервному узлу на локте. Последнее, что чувствует дылда в этой жизни, это обжигающее тепло, внезапно распространившееся от локтя к кисти, и движение курка под одним из непроизвольно разогнувшихся и вновь сжавшихся пальцев. Лёгкого «пс», выплюнутого глушителем вместе с пулей, он уже не слышит. Пуля обгоняет звук, и к тому моменту, когда он достигает ушей, между ними уже становится пусто.
– Пораскинул мозгами? – уточняет Иннокентий.
– Надо было раньше их по назначению использовать. Как там Алонзо?
– Небольшая шишка на затылке будет. Уже приходит в себя.
– Это хорошо. Ну что, прощаться нет времени, надо Олю выручать. Ты готов?
– Всегда готов, – отвечает Иннокентий, запрыгивая мне на плечи и вцепляясь когтями в одежду. – Как обычно, в спальню?
– Да, как обычно. Полтора метра от кровати. Подожди секунду, я только сигнал отправлю.
Надавливаю на пуговицу, которую Оля вчера пришила к воротнику моей рубашки. Мы с Иннокентием слышим только лёгкий щелчок, но в километре от нас на полицейском катере, пришвартованном у мостков на Променад дез Амур, из приёмника раздаётся: «green», «green», «green».
Всё, больше нас тут ничего не держит.
Я отчётливо представляю себе обстановку спальни в моём карельском доме, совмещаю её с картинкой, транслируемой в мой мозг Иннокентием, окружающее пространство бледнеет, и я делаю шаг вперёд.
Открываю глаза. Надо мной колышутся ветви платанов. И тишина. Я лежу на спине. Подождите, в меня же стреляли!
Сажусь. Очень болит голова. И шишка на затылке наливается. Неслабо я приложился. А вот и мой щит валяется. Переворачиваю его. Две пули торчат. Значит, действительно стреляли. Какие у этого убийцы глаза были страшные! Пустые. Вот он лежит, мёртвый. А чуть подальше – второй. А где мои телохранители?
Стрекочет мотор, и к острову причаливает катер. Полицейские. Что им теперь рассказывать?
– Синьор Сигнорио, с вами всё в порядке? Разрешите представиться, Алесандро Гальярди, департамент безопасности кантона Во. Мы получили информацию, что на вас готовилось покушение. Что вы говорите, в вас стреляли? Вот этот? Какая мерзкая рожа! Что это с ним? Первый раз вижу, чтобы наёмный убийца упал, споткнувшись, и сломал себе шею. Вам очень повезло, Синьор Сигнорио. А это его напарник? О Боже, он застрелился! И что за преступники пошли – увидел, что подельник шею свернул и сразу застрелился? Куда мы катимся?