Другим обязательным условием было ограничение до двукратных стартовых и тормозных ускорений самого планетоида. Почему именно двукратного? А это уже я постарался.
В юности мне попались на глаза несколько книг Головачёва – фантаста, который полтора века назад был широкоизвестным, но потом быстро отошёл на второй план. Сейчас его вообще мало кто вспомнит. А я прочитал. И единственное, что плотно отложилось в памяти, так это способ, которым герои его повествований, как правило, перемещались в космическом пространстве. Они двигались шпугом – с двойным ускорением до точки на середине пути, а потом с аналогичным же ускорением тормозились. Запало это мне тогда в память. Вот и сподобился реализовать. А что, мы с Иннокентием к двойной тяжести привычные – вон, сколько тренировались, да и для Гены она вполне допустима.
После того как Бель освоила передвижение, мы ещё более усложнили задачу. Выбрали достаточно плотный метеорный поток и начали курсировать галсами, пересекая его под разными углами. При этом Бель требовалось отбрасывать в стороны метеориты небольшого размера и изменять на противоположное направление движения более крупных тел.
Для плотных метеоритов небольшого размера сила воздействия и ускорение последующего движения не лимитировались, а для более крупных, в особенности тех, которые имели небольшую плотность, вводились ограничения ускорений, так чтобы они не превышали двукратных.
Бель схватывала всё буквально на лету, и обучение продвигалось очень высокими темпами. Дело в том, что её самой всё это очень нравилось, так как являлось не только развлечением, но и позволяло выстраивать в собственном теле всё большее количество новых связок, их пересечений, разветвлений и комбинаций.
Когда взаимодействие с метеоритами было доведено до полного автоматизма, мы направились к небольшой звёздочке спектрального класса G, обладающей планетной системой. Жизни на спутниках этой звезды не имелось, что позволяло нам тренироваться в полигонных условиях, не особенно задумываясь о последствиях наших действий.
Нам требовалось освоить передвижение в внутри системы, так называемый каботаж. Перед входом в систему я установил несколько ограничений. Во-первых, наши действия не должны были спровоцировать столкновений планет и их спутников, а также падение их на звезду. Во-вторых, нам самим следовало опасаться приближения к планетам, обладающим атмосферой, заходить в хромосферу звезды и в облака газа, буде они окажутся на пути. Дело в том, что внутренняя температура Бель составляла десятки миллиардов градусов. И мы вместе со станцией до сих пор не превратились в плазму только благодаря разделяющей нас прослойке вакуума, являющегося абсолютным теплоизолятором. Лучистый перенос энергии также отсутствовал по определению – кварковая звезда не испускала фотонов. Вот только в случае появления в промежутке между внутренней поверхностью планетоида и звездой даже сильно разреженного газа ситуация могла измениться кардинально. Антигравитит выдерживает любые температуры, но теплоизолятором не является. Поэтому молекула газа, прикоснувшаяся к его поверхности, мгновенно превратится в чрезвычайно горячую плазму. А дальше посредством броуновского движения и электронно-фотонных ливней начнётся перенос энергии.