— …между людьми и Богом быть? Отче, я сейчас, может, резко выскажусь, только и ты меня пойми. Да, ваше место между людьми и Богом. И я за то, чтобы Православная церковь века стояла, чтобы воссияла, чтобы никому и в голову не пришло, что Бога, может, и нет, или иной он какой-то…
— Богохульство…
Питирим едва шевелил белыми губами. Алеша покачал головой: — Есть ведь нехристи, есть. Сам знаешь. А чего иезуиты стоят? Тот же Симеон? Мало тебе?
Мало не было.
— А ведь священник Старцем прозывался… И? Неужто не позорит он это слово?
Крыть было нечем. Еще как позорит.
— А вы должны так себя поставить, чтобы никому, ни католику, ни гугеноту, даже последнему богохульнику, в голову не пришло такое подумать. Чтобы каждый человек был уверен, что слово православного священника — оно дороже алмаза. Только вот дело это не одного дня. И даже не десяти лет. Внуки наши до того доживут ли?
Питирим слушал, а глаза оставались сомневающимися.
— Понимаю, ты пока не веришь мне — и верно то. Власть и не таких, как я, ломала. Сумею ли удержаться?
— Сумеешь ли, нет ли, выше тебя, государь, все равно никого нет на Руси.
— Бог есть. И совесть. Сумею ли пред ними ответить, когда рядом с отцом лягу?
И на миг проглянуло такое…
Не государь сидел перед Питиримом, нет. Не полновластный правитель земли Русской. Просто юноша, на которого свалилось небо — и сейчас он пытался его удержать. И найти хоть где-то помощь, потому что никому, никому не дано выдержать под тяжестью свода — в одиночку. Объяснить, заставить понять, просто сделать…
Отзовитесь же! Вы же умные, мудрые, взрослые… неужели не ясно, что это — необходимо?!
Как крик в темноте!
Кричи не кричи…
Питирим поклонился еще раз, пряча под приспущенными веками свое понимание.
— Стар я уже, государь. Слаб. Но прав ты, надобно нам грамотными быть. Авось и смогу чем помочь. Десять дней, говоришь?
Алексей кивнул. И молча пронаблюдал за уходящим патриархом. Да уж.
Объясните хоть кто-нибудь, где отец умудрялся находить время на посты и молитвы? Тут выспаться бы! Так и на то времени иногда нет. Если б не сестра, не Иван, не… Был бы один — вовсе упал бы.
Алексею и в голову не приходило, что отец был другим государем. Хорошим человеком, но достаточно слабым и управляемым. И правил не он, а фактически за него. Потому и бардак был.
А Алексей сейчас пытался делать свои первые шаги.
Он понимал, что будут проблемы, что его возненавидят, но…
— Ушел патриарх?
Софья скользнула в комнату, отбросила назад темную косу. Алексей окинул сестренку взглядом. Черное простое платье, тонкий венец на темных волосах, да и платье… вроде как и русский фасон, а и что-то европейское в нем есть. И юбка длинная, и рукава, а все ж так сделано в некоторых местах…