— Люди добрые! Осиротели мы с вами сегодня! Злой рукой отравлен мой батюшка! По обычаю надобно нового царя на царство провозглашать, да только брат мой старший, Алексей Алексеевич, в чужих землях ноне воюет! Как только вернется он, так и шапкой Мономаховой увенчается, а до той поры обещаю, что сберегу для него трон. Никто из супостатов на него не сядет, а порукой в том моя жизнь и мое слово! Царевны Софьи Алексеевны!
Ее слушали молча, глядели подозрительно. Софья выдохнула. Ежели сейчас она это не переломит…
— Что скажете, люди добрые?! Хотите ли себе в правители Алексея Алексеевича?!
— Хотим! Любо! Романова на царство! — взвилось в разных концах площади несколько голосов — и словно стронувшись с места, площадь загудела, заволновалась…
Любо!
Софья отвесила поясной поклон.
— Тогда быть по вашему слову! Как только брат мой с басурманами погаными разберется да домой вернется — сразу же коронован будет! Покамест же его нет, не могу я Русь православную доверить боярам! Вчера только бунт поднять пытались! Ночью меня убить хотели, а ну как далее на братьев моих или сестер покушаться будут? Не позволю! Родные мои еще малы, царица в слезах, по мужу любимому убивается. — Тут Софья даже и не преувеличила. Идущая за гробом Любава так заливалась слезами, что даже плакальщицы поглядывали уважительно. Естественно, народ это заметил.
— Я вами править не буду, я лишь брата дождусь.
Вот теперь был гул. И был он явно одобрительным. На том Софья развернулась и ушла с крыльца.
Предстояло работать, работать и работать…
Кадры! Полцарства за кадры, все равно с умными людями я его обратно пригребу!.
Так мало было выпусков из школы! Их бы в десять раз больше… да и тогда еще мало было бы!
* * *
Вильгельм Оранский ехал по главной улице Амстердама.
Ветер доносил с моря запах соли и водорослей, оседал на лице мелкими капельками.
Как же он любил эту страну!
Его дом, его родина, которую чуть не разнесли в клочья по глупости своей и честолюбию подонки де Витты…
Нет, Вильгельм ничуть не жалел о том, что отдал их на растерзание толпе, не жалел и что наградил их убийц вместо того, чтобы предать суду… поделом. Много таких тварей!
К тварям Вильгельм относил большую часть своего окружения, отлично понимая, что пока они служат не ему, а своим интересам. Ну так что же?
Любую тварь можно использовать в нужное время и на своем месте.
Вильгельм еще раз глубоко вдохнул соленый воздух.
Хорошо…
— Господин!!!
Под копыта коня бросились несколько нищих. Вильгельм поморщился. Вот ведь расплодилось, но кивнул стражнику — мол, брось им пару медяков.