— Не к лицу бы боярам вечор под кроватями прятаться да друг на друга наушничать, — съязвила Софья. — А коли поступили, как подлые люди, так и разговор с вами иной будет, и спрос тако же…
— Не много ль берешь на себя, девка?!
Софья прищурилась на мужчину. Нехорошо так, серьезно:
— Князь Голицын, надо же… Нет, не много беру. Ты же до сих пор не повешен, хотя Тараруй тебя упорно оговаривает.
Князя оказалось не так легко запугать:
— Повешен? А за что это? За наветы пустые?! Верный я слуга царю, а вот тебе б, царевна, сидеть у себя в светлице, а не ходить простоволосой, как девка непотребная…
Софья недобро усмехнулась, трижды в ладоши хлопнула — и дверь распахнулась. На золотом подносе внесли бумажные листы, поставили у ног царевны с поклонами.
— Вот показания Тараруя. Известно ему, что государя, отца моего, хитрым ядом травили — и делал это стольник его, Долгоруков Мишка. А ты, Алешка, ему способствовал в том, и не единожды. Кто захочет — читайте, копий наделано более чем достаточно.
Софья недаром назначила это собрание на полдень. Хованский действительно начал колоться, так что доказательства у нее были.
Голицын побледнел:
— Сие гнусный оговор, государыня.
Угу. Уже государыня. Повинуясь кивку Софьи, служанки принялись с поклонами подавать боярам листки допросов с нужными выписками. Как угроза дыбы и плахи повышает вежливость!
— А вот мы и посмотрим, оговор или нет. Домашних твоих опросим, дом обыщем, очную ставку устроим… Не всех змей я еще выловила, не всех…
Голос Софьи сорвался на шипение, глаза горели, она чуть подалась вперед — и как-то ей это удавалось? Сидя на ступеньках трона, в простом черном платье, с мраморно-бледным лицом — она была похожа на тварь из тех, что не упоминают к ночи. И впечатление это только усиливали священники в простых же черных рясах. Три пятна тьмы среди позолоты и ярких солнечных тонов, которые так любил Алексей Михайлович, били по глазам, привлекали к себе внимание… на что и было рассчитано.
— Стража!
Стрельцы, из оставшихся верными, ждать себя не заставили — и в палате осталось на пять человек меньше, чем пришло. Голицын, Соковнин, Лопухин, Одоевский, Троекуров — все было проделано так быстро и ловко, что никто и пискнуть не успел.
— А теперь поговорим серьезно.
Софья взяла с другого — и когда успели заменить? — подноса свиток бумаги, встряхнула…
— Прочтите, бояре, указы — и будем их в жизнь проводить.
Вот теперь, когда они были приведены в должное состояние, Софья могла работать спокойно. Теперь можно было обсудить письма к иноземным правителям с предложениями брака, теперь можно было сообщить, что надобно направить рудознатцев под Липецк — Софья отлично помнила, какое там было металлургическое производство, теперь можно было положить проект приказа о том, что ни один человек на государеву службу без образования более не попадет…