— Я боюсь! Я одна с ним разговаривать не буду!
— Правильно, я обязательно приеду.
Вдвоем он нам ничего не сделает. Нет, каков нахал, а? Угробил человека и спокойно прется в ту же квартиру!
— А зачем вообще его пускать? Заявить в милицию, и все!
— Ой, не могу! Да что ты ему можешь предъявить?
— Пусть хоть документы у него проверят, — упавшим голосом сказала я.
— Да они там с тобой и разговаривать не станут!
Я вспомнила кирпичномордого Ваню и согласилась.
— Хочешь — не хочешь, а надо его принять, — продолжала Надежда, — иначе он от тебя не отвяжется. Сама говорила, что и раньше замечала, что кто-то в доме у тебя шарил.
— Верно, только я думала, что это муж… поэтому и не волновалась.
— Вот-вот. Значит, отдаем ему альбом, он по-тихому забирает фотографию, а мы притворяемся полными дурами, чтобы он ничего не заподозрил и оставил тебя в покое, а то так и будешь трястись по ночам.
Надо поскорее избавиться от этого типа, а замки потом сменишь.
Он позвонил и договорился о встрече на шесть часов вечера. Надежда обещала приехать в полшестого, чтобы успеть подложить в альбом злополучное фото.
Глазка у меня в двери нет, у меня вообще вторая дверь деревянная, очень хлипкая.
И когда без двадцати шесть раздались три коротких звонка, я подумала, что это Надежда Николаевна, и открыла дверь, не спрашивая. На пороге стоял мужчина и приятно улыбался, мужчина был молодой, не больше тридцати, одет небогато, но прилично, подстрижен аккуратно.
— Здравствуйте, — приветливо сказал он, — мы с вами договаривались по телефону. — Меня зовут Андрей.
Первым моим побуждением было немедленно захлопнуть дверь, потому что Надежды еще не было, я в квартире одна с ребенком, и проклятой фотографии у меня тоже нет. Но реакция моя после болезни тоже плохая, так что я опомнилась только тогда, когда Андрей уже вошел и снял куртку.
Я молча пропустила его в комнату. Он оглядел ее цепким, как мне показалось, взглядом, потом сделал вид, что рассматривает книги и Лешкину фотографию на стене.
— Это ваш сын?
Испуг пронзил меня мгновенно. Он намекает на сына, говорит, что если я не отдам карточку, он что-нибудь сделает с Лешкой. И я, идиотка, сама его впустила в квартиру!
— Что вас интересует? — резко спросила я.
Он посмотрел удивленно, потом, не дожидаясь приглашения, присел на диван.
— Я уже рассказывал — гм! — вашей свекрови. Умерла моя бабушка, Ольга Красовская.., и теперь в Музее циркового искусства организуют такой стенд, посвященный советскому цирку, довоенному…
Слава Богу, раздался звонок Надежды Николаевны, и я выскочила в коридор, оставив дверь открытой. Надежда влетела растрепанная и запыхавшаяся.