Глаза Иваньо чуть сузились.
– А вы знаете, чем это грозит? Его арестуют, сошлют в Сибирь. Вы никогда не увидите любимого.
– Нет, не может быть. Ведь обещана полная амнистия, кто придет добровольно.
Иваньо вынул четки, начал перебирать их длинными пальцами.
– Он согласился? – спросил священник.
– Отказывается, как я ни убеждала.
– Что же вы хотите сделать?
–Я пойду и заявлю о нем. Тюрьма лучше такой жизни. И тюрьма не вечна. Когда‑нибудь его освободят, и мы будем вместе. Иначе погибнем.
– Ваши гражданские чувства делают вам честь.
– Подбодрите меня, пан отец! Прикажите мне идти, не медля ни часа. Тогда мне будет легче. Легче.
Священник молчал. Голубые глаза его были устремлены поверх Богданны – на желтую лакированную стенку исповедальни. Казалось, Иваньо читает на ней невидимые письмена.
– Я помогу вам, – негромко сказал Иваньо. – Я поговорю с Демьянко, сумею убедить его явиться с повинной к советским властям.
– Спасибо, пан отец! Спасибо!
Горячими губами прильнула к длинным хищным пальцам Иваньо. Он перекрестил Богданну.
– Идите с миром, дочь моя, и пока не предпринимайте ничего. Все будет, как желает бог.
Богданна ушла, а он через дверь с кольцом вместо ручки попал в коридор, затем – в комнату, где ждали Павлюк и Демьянко.
По одному взгляду на священника Павлюк понял: случилось неладное. Дернув плечом, вскочил с места, быстро спросил:
– В чем дело? Выкладывайте, пан отец. Быстро!
Не отвечая, священник присел к столу, навалился на него локтем. В позе Иваньо были усталость, тоска.
– Ну! – с угрозой потребовал Павлюк.
Не поднимая головы, глухим, надтреснутым голосом Иваньо передал разговор с Богданной. Закончил:
– Сегодня я ее убедил обождать, она пойдет завтра, послезавтра – обязательно пойдет.
Демьянко внимательно прислушивался к его рассказу. Руководимая самым благородным чувством, Богданна может наделать больших бед. А что, если, встревоженные ею, Павлюк и Иваньо решат бежать? Сейчас все готово для их ареста, а потом придется налаживать заново. «Нельзя упускать их! – мысленно решил Ростислав. – Надо как‑то выправлять положение. Любыми средствами!»
– Эх, пан отец, пан отец, – даже не столько со злобой, сколько с горечью говорил в это время Павлюк, – что вы наделали! Я же говорил, что нельзя полагаться на девчонку.
Иваньо вскочил. Холодные глаза его, казалось, хотели вылезти из орбит, румяное лицо побагровело, длинные пальцы судорожно корчились.
– А на кого, на кого я могу полагаться?! – в голосе священника визжали истерические нотки. – Улица, город, страна – кругом люди, тысячи людей, а рядом никого нет! Как я ненавижу их! Господи, как ненавижу!! Я должен бороться, хотя даже здесь, в храме, перед такими, как я, служителями бога, скрываю свои мысли.