Он знал, что над Боганой сгущаются тучи. Он читал об этом еще в московских газетах. Да и здесь все ждали вторжения или переворота, или еще чего‑нибудь в этом роде. Евгений внутренне был готов к бурным событиям в стиле приключенческих фильмов. И даже сейчас происходившее занимало его своей бурной стремительностью.
Он смотрел на все словно бы со стороны, не ощущая реальности происходящего.
Тишина длилась минуты две‑три. Потом за дверью что‑то загрохотало, раздались крики, шум борьбы.
– Черт! – вырвалось у Хора.
Он ударом ноги распахнул дверь и направил ствол автомата в коридор.
– Живым взять! Живым! – проревел он.
И сейчас же в холл ввалились два солдата и Аде. Они волокли африканца в окровавленной белой рубашке, выбившейся из‑под элегантного черного пиджака, один рукав которого был оторван.
Аде мощным ударом в подбородок швырнул пленного на пол, он пролетел через весь холл, ударился головой о камин, застонал, попытался встать.
Солдаты испуганно смотрели на распростертое тело. Оба они были из Боганы, и Майк помнил, что одного из них звали Джимо. Это был невысокий крепыш с тяжелым квадратным лицом. Вместе со своим другом (Майк не помнил, как его зовут), длинным малым с чахоточной грудью и развинченными движениями рук, болтавшихся словно на шарнирах, он бродил в поисках работы от Порт‑Жантиля до Дакара. Длинный тщательно скрывал в лагере свою болезнь – боялся, что его выгонят, хотя о том, что он болен туберкулезом, знали все офицеры. Но им было совершенно безразлично, кого уложат у берегов Боганы.
Джимо мечтал стать проповедником и учился грамоте самостоятельно. Он даже добровольно вызывался в караул – сидел в будке у лагерных ворот и при свете прожектора учил английские буквы и слоги по дешевому тоненькому букварю, аккуратно скрепленному самодельной обложкой из прозрачной пластмассы.
К Джимо приходил его друг, и Майк видел, обходя посты, как тот сидит, закутавшись в грязное, бывшее когда‑то бежевым одеяло, и, стараясь удержать кашель, чтобы не мешать, с уважением следит за толстыми, с трудом произносящими чужие звуки губами Джимо.
В глубине души Майк подозревал, что эта пара дезертирует, как только окажется на родной земле, и то, что они сумели схватить Гвено, искренне удивило его.
– Идиоты! – прошипел Хор. – Я же предупреждал – впустить беспрепятственно.
Он обернулся к солдатам:
– Эй вы, свиньи! Разве так обращаются с министрами? Помогите ему встать. Вот так. Да прислоните его к стенке, если не держится на ногах!
Джимо с другом поспешно выполнили приказ. Чахоточный даже попытался стереть рукавом кровь с лица Гвено, который резко от него отвернулся.