– Но что вы всем этим хотите сказать? – хрипло проговорил Мангакис. Лицо его осунулось, он словно сразу постарел.
– Иногда достигнутое необходимо защищать с автоматом в руках! – отчеканил Корнев. – Вы были в ЭЛАС не меньше чем полковником.
– Я отказался от прошлого!
– И это говорит герой гражданской войны Микис…
– Молчите! – вскочил Мангакис. – Вы… Откуда вы знаете мое имя?
Корнев спокойно положил ему руку на плечо.
– В юности я писал стихи о Греции и собирал вырезки – статьи, карты, фотографии. Наша война уже кончилась, и я не успел убежать на фронт, хотя и пробовал трижды. А вы дрались с фашистами…
Он прищурился:
– В одном из наших журналов был напечатан и очерк о вас, о полковнике ЭЛАС Микисе Ставропулосе!
– В газетах было, что я погиб, – глухо ответил Мангакис.
– У меня отличная память на лица, и ваше лицо все время казалось мне удивительно знакомым… полковник.
Грек бессильно опустился на стул.
– Я не хотел, чтобы Елена когда‑нибудь узнала об этом. Дети презирают побежденных.
– А вы уверены, что она ничего не знает?
– Да.
– Тогда почему же вы хотите, чтобы она видела вас сейчас побежденным – человеком, чьи идеи, чей почти десятилетний труд оказался растоптанным сапогами того фашиста, который, может быть, дрался против вас в Греции?
– Замолчите! Я требую – замолчите!
Голос Мангакиса был яростен, руки его дрожали.
– Я и Елена, мы вне борьбы.
– Хорошо. Забудем об этом, – неожиданно оборвал разговор Корнев.
Он молча подошел к радиокомбайну, стоящему в углу, машинально нажал клавиш включения. Приемник был настроен на волну «Радио Габерона».
Станция работала нормально. Передавали национальную музыку. И вдруг Корнев встрепенулся:
– Вы говорите… пять минут одиннадцатого? Но тогда должны были передавать последние известия. Странно, почему они изменили программу?
На веранде загрохотали шаги, Корнев поспешно выключил приемник, и почти сейчас же в холл вошел Хор.
– Пока вам везет, джентльмены!
Он сказал это мрачно, почти со злобой.
– Эти болваны так обработали черномазого, что тот просто не в силах что‑нибудь сказать. Да ладно, у меня есть еще кое‑что в запасе на этот случай. Кстати, я советовал бы вам хорошенько подумать – ведь ни девушка, ни парень не умрут легкой смертью, если вы мне все‑таки пытались солгать.
Он обернулся к веранде и крикнул в темноту:
– Тащи‑ка его сюда, ребята!
Двое наемников втащили потерявшего сознание Мануэля Гвено, бросили его на пол.
Это были уже не Джимо с товарищем: парни служили раньше в полиции Боганы, еще при колонизаторах – в «спешиал бранч», особом отделе. Уж они‑то умели вытряхивать из арестованных все, что те знали. В лагере они сотрудничали с агентами тайной португальской полиции – ПИДЭ, и Хор лично включил их в свою группу.