– Потом, – отмахнулся Ильяс: и так поздно, Лилька заждалась.
Взбежав на четвертый этаж, он отпер дверь, крикнул с порога в темноту квартиры:
– Капелька!
Она не отозвалась, зато с тумбочки спрыгнул Тигр, потерся об ноги и пошел на кухню, задрав хвост. Жрать хочет, зверюга. Сбрасывая мокрую куртку, Ильяс прислушался: вода не журчит, никто в ванной не поет? Нет. Никто не плескался и не мурлыкал обрывки мелодий.
Значит, еще не вернулась. Странно. Обещалась же быть дома! Наверное, засиделась с Настасьей, забыла про время…
А может, забыла о планах на вечер и пошла с Настасьей гулять?
Тигр на кухне забренчал миской и негодующе заорал.
– Цыц, шапка, – буркнул Ильяс, скидывая кроссовки.
На кухню пошел босиком, бросил на стол всученную помешанным заправщиком книгу, достал печенку из холодильника. Кот утробно ворчал и толкался в ногу мохнатым лбом, намекая, что кошачье терпение кончилось, и сейчас будут есть хозяина.
Разбаловала его Лилька. Печенку подавай, от корма морду воротит. Вон, полна миска сухарей, хоть бы для приличия погрыз. Хм. Странно, кстати. Откуда сухари? Он не насыпал, Лилька к ним не притрагивается. Разве что когда они уезжают на весь день…
Легкий, пока легкий, укус напомнил: Тигров надо кормить, а не медитировать, когда тут печенкой пахнет!
Вытряхнув из миски корм, бросил туда печенку. Тигр кинулся к еде, лапой поддев какой-то смятый лист. Ильяс посмотрел на часы. Половина девятого! Где ее носит? Вытащил телефон, глянул входящие. Может, пропустил… нет. Не звонила.
Несколько секунд он продолжал тупо смотреть на экран, потом набрал Лильку.
Ну давай, возьми уже трубку!
Короткий гудок.
– Абонент временно недо…
Черт!
Ильяс отбросил телефон, как будто он жег руки, и велел себе дышать спокойно.
Спокойно, я сказал!
Лилька обещала быть к вечеру – значит, придет. Ну подумаешь, протанцуют не весь вечер, а всю ночь. Оно даже и хорошо, Лилька любит ночную Москву, даже в дождь.
Вот в душ, кстати, не мешало бы сходить. Как раз и Лилька вернется.
Под горячими струями беспокойство отпустило.
Перенервничал, наверное. Сперва эти шутники, потом журналистка… ничего удивительного.
Ильяс выключил воду, вышел из ванной – не вытираясь, просто надев домашние джинсы и рубашку. Прошел на кухню, оставляя на полу мокрые следы. Подумал: надо бы поесть. И кофе выпить. С коньяком, для успокоения нервной системы.
Достав бутылку, отпил глоток…
Горло обожгло горечью, внутренности скрутило приступом тошноты, словно не коньяк пил, а бензин. Перед глазами встали Лилькины запястья с синяками, укус на плече, несчастные глаза…