Наташа все стояла у саркофага, будто прикованная к месту, и Марио решил подойти к ней.
– Все в порядке? Ты выглядишь встревоженной.
– Нет, я не встревожена. Все дело в здешней атмосфере и в том, что олицетворяет эта гробница.
– Разве она олицетворяет не смерть?
– Нет, нечто большее. Необратимость, окончание. Они были такими юными… Они могли перебороть свои чувства и жить дальше. Но они значили друг для друга больше, чем сама жизнь, о чем ты так прекрасно и сказал. Это… – Наташа огляделась, скользнув взглядом по стенам гробницы, – это говорит обо всем лучше любых слов.
– По-моему, нам пора идти, – сказал Марио.
От восхищения Наташи этим мрачным местом ему стало не по себе.
– Да, я сделала здесь все, что требовалось. Сегодня вечером я поработаю над этим, напишу новую статью и разошлю ее членам «Комуниты», чтобы они могли высказать свои предложения.
– Я смотрю, ты тщательно выполняешь все пункты своего плана.
– Надеюсь, что так. Именно за это ты мне и платишь. Ну что, идем? На обратном пути они больше не обменялись ни словом.
Едва переступив порог отеля, Наташа засела за работу. Ужин ей принесли в номер, и она не спускалась вниз весь вечер. Ей требовалось побыть одной, чтобы поразмыслить о событиях дня. Наблюдения Марио в гробнице удивили ее. Все это время Наташа остро ощущала собственную боль, но теперь она столкнулась с болью Марио, и это окончательно сбило ее с толку.
«Все, хватит переживать! – мысленно встряхнула она себя. – Я здесь, чтобы работать, и по окончании этой работы я уеду, независимо от того, что он говорит или делает».
Но на следующий день все изменилось.
Утром Наташа снова отправилась изучать город. Она бродила по Вероне, пока, уже днем, не добралась до дома Джульетты. Потом прогулялась по внутреннему дворику, решив зайти внутрь и осмотреть музей.
Но что-то неудержимо влекло ее к статуе Джульетты. «Если бы только можно было попросить у нее совета…» – подумала Наташа. В ее голове и сердце царила сумятица. Когда Марио поцеловал ее на днях, Наташа захотела его так сильно, что это испугало ее. Потому-то она и наказала его поцелуем, показывая, что именно он потерял. Но заодно и вспомнив, что потеряла сама.
А вдруг она сгустила краски, когда обвинила Марио в самодовольстве? В начале фотосессии его лицо было таким настороженным… А если он и правда волновался, втайне желая поцелуя? «Да мне и самой в глубине души хотелось, чтобы он поцеловал меня, – размышляла Наташа. – Именно поэтому я так и рассердилась, когда он это сделал».
Вздохнув, она отвернулась. И тут же застыла на месте.