И хотя ее раздражала Юрина самоуверенная и наглая манера, она с нетерпением ждала этих визитов. Все-таки какое-то разнообразие в ее скучной жизни.
Она замечала, что нагло он держится, только когда они остаются наедине, в присутствии тети Поли и Мани ведет себя безупречно, а к ним самим относится с неизменным уважением. Размышляя о том, почему он так себя ведет, Света сделала вывод, что Шереметьев в нее влюблен. Мужчина есть мужчина, будь ему четырнадцать лет или тридцать три, и так же как школьник дергает за косы или дразнит одноклассницу, которая ему нравится, так и Юрий…
Шереметьев был взрослым человеком, а раньше ее ухажерами были одни мальчишки. И еще, в нем было что-то очень притягательное: не только широкие плечи, высокий рост и белозубая, порой нахальная улыбка… Света заметила, что стоит ему появиться на пороге, как сердце ее начинает биться учащенно.
«Конечно, я нисколько не влюблена в него, – рассуждала она сама с собой, – однако приятно иногда увидеть мужскую физиономию в нашем женском царстве. Тетя Поля считает, что Юра приходит поддержать родню в трудное время, и вечно рассыпается в благодарностях, называет роскошью любую коробку конфет или палку колбасы. Но мне-то известно, почему он появляется в этом доме».
Несколько раз Шереметьев вызвался сопроводить ее, когда она выходила погулять с сыном. Света катила коляску, а он, шагая рядом, затевал вроде бы шутливые разговоры, в результате которых нередко выводил ее из себя. Особенно если принимался намекать на ее любовь к Михаилу Улицкому или на то, что она лицемерно строит из себя безутешную вдову в присутствии родственников покойного мужа.
– Вы кривляетесь ради того, чтобы оставаться в этом доме и иметь возможность украсть мужа у своей подруги – когда он появится…
– Неправда! – возмущалась Света.
– Значит, правда в том, что здесь вам удобнее.
– Вот это, действительно, правда! Предлагаете мне переселиться вместе с сыном в одиннадцатиметровую комнату? К тому же там живет моя сестра.
– Здесь с вас пушинки сдувают, с ребенком нянчатся, а там, наверное, все придется делать самой? А вам не больно этого хочется – не такая уж прилежная вы мамаша. Я заметил, вы с легкостью переложили большую половину своих материнских обязанностей на плечи Мани и тетушки. Полагаю, вы бы с удовольствием отдали им ребенка насовсем – только такой поступок вызовет всеобщее осуждение. А вам ведь не хочется, чтобы вас осуждали. Вам хочется прослыть добропорядочной молодой женщиной, которая с честью переносит тяготы вдовства и мужественно растит сына в одиночку.