Накануне Мишиного отъезда Яна Витальевна слегла от расстройства с высоким давлением, а ее невестка целый день сосала валидол. Павел Петрович в последний раз предложил:
– Останься, сынок. Сделаем любую справку, хочешь – в больницу положим, все будет официально. Ну зачем тебе возвращаться? Все равно уже начался вывод войск.
– Но мою часть еще не вывели. Папа, ты знаешь, я всегда был против того, чтобы использовать твое положение.
– Ну и дурак! – в сердцах крикнул старший Улицкий. – Если о нас с матерью не хочешь, о жене хоть подумай – у нее сердце больное! Ты что, забыл?
После этого разговора Михаил твердо заявил, что провожать его не надо.
Узнав, что ни Мишины родители, ни Манька не поедут на Московский вокзал, Света тут же выдумала себе дело в городе и наспех попрощалась.
– До свиданья, Миша. Когда вернусь вечером, тебя уже здесь не будет. Береги себя.
Увидев ее на перроне возле «Красной стрелы», Улицкий замер.
– Зачем ты приехала, Света? Я ведь просил…
– Я не могла не приехать, Мишенька. Мы с тобой слова не сказали, а ты уже уезжаешь.
Она заглядывала ему в глаза, и сердце переполняла радость, что в эту минуту может не стесняться.
– Мишенька, знал бы ты, как я ждала! Я ведь все еще люблю тебя!
– Света, не надо…
– Миша, я не навязываюсь и ничего не требую. Просто… Просто ты – самое светлое мое воспоминание в жизни, и я берегу его. И всегда буду беречь.
– Я тоже вспоминал о тебе, – сказал он сдержанно, но глаза его выдали. Он смотрел на нее, не отрываясь, с такой любовью…
– Миш, поцелуй меня, – жалобно попросила Света.
Он осторожно взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. Поцелуй был долгим, но не страстным, а будто обреченным. Оторвавшись от нее, он пробормотал:
– Я не должен был…
– Почему? Всего один поцелуй, я буду помнить о нем.
– Зря я узнал вкус твоих губ…
– Миша, так ты все-таки любишь меня? – расцвела она.
– Люблю, хоть и не должен.
После этих слов Света вновь кинулась ему на шею, сама нашла его губы…
Их прервал голос из репродуктора: «Поезд „Красная стрела" отправляется с третьего пути в двадцать один час пятьдесят три минуты».
Пересиливая себя и ее, Миша отстранился, кинул взгляд на вокзальные часы и поднял рюкзак.
– Две минуты осталось. Светочка, ты самая лучшая на свете, ты сделаешь, что я попрошу?
– Я все для тебя сделаю, – торопливо пообещала она.
– Не бросай Маню.
Что?.. Он ведь признался, что любит… И опять – Маня?
– Она очень привязана к тебе, у нее больше нет подруг, и если ты… Я прошу…
– Не беспокойся, я не выдам тебя, – сразу потускнев, вздохнула Света.
– И еще – позаботься о ней, если что…