Поэтому в огороде работала только Света, да Сонька иногда. Если бы год назад Свете Ганелиной сказали, что ей придется копаться в земле, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. В детстве она только из-под палки лопату и грабли в руки брала, а теперь вскапывала, окучивала, полола. Собирала банки для консервирования и закатывала все, что удалось вырастить: кабачки, огурцы, патиссоны, перцы с помидорами. Они с мамой варили варенье из садовых ягод и из лесных; собирали грибы, солили их, сушили, мариновали. В клетках сидели десять кроликов на мясо, восемь кур бегали в сооруженном отцом загончике. Яиц хватало. С середины лета семья кормилась огородом.
Светлана трудилась упорно, от зари и дотемна. Руки, уставшие от лопаты и тяпки, по ночам сводило судорогой. Они стали мозолистыми, с траурной полоской под ногтями, и казалось, чернозем навсегда въелся в трещины на коже. Лицо ее потемнело от загара, откуда-то появилось множество веснушек, но Свету это мало заботило. Если даже случится чудо и у нее появится время сходить на дискотеку или хотя бы в кино, все равно это произойдет не раньше, чем будет собран весь урожай, забиты куры с кроликами, и семья переберется в город.
Чуда не произошло. Постепенная перевозка урожая заняла всю осень. Холодильник наполнился стеклянными банками с куриными и кроличьими консервами, закрутками овощей и грибов. Картошка, морковка, лук… Света надеялась, что, даже если по карточкам ничего не достанет, все равно они не будут голодать.
К зиме семьи Ганелиных и Харитоновых съехались. Эта четырехкомнатная квартира не шла ни в какое сравнение с апартаментами Улицких на Петровской набережной, однако места хватило всем. Даже для Григория Ивановича нашелся отдельный закуток – «тещина комната».
С переездом и обустройством на новом месте время пролетело быстро, незаметно подступил новый год, а там и весна, опять мысли о посадках, опять кролики, куры. Без этого никак бы не прожили они самый голодный 1990 год, да и 91-й не обещал быть лучше. И хотя неизвестно откуда взявшиеся молодые политики вещали с экрана телевизора, что разработанная ими пятисотдневная программа восстановления экономики вытащит Советский Союз из трясины нищеты и голода, почти никто не верил в это.
Каждый устраивался как мог. Кто-то тащил с работы и продавал, оправдывая себя тем, что ему недоплачивают, кто-то занялся индивидуальной трудовой деятельностью, появились первые кооперативы. Однако большинство населения, как и Света с родными, кормилось благодаря труду на своих участках. Только хлеб на шести сотках не вырастишь, да и обувь с одеждой тоже. Зато на городских рынках появился «секонд хэнд» – предприимчивые деляги продавали вещи, собранные благотворительными организациями Запада. Куртки, брюки, свитера, платья, одежду для детей как попало наваливали на обычные раскладушки, и нищий постсоветский народ копался в них, надеясь найти добротную импортную шмотку за копейки. Светлане тоже частенько приходилось перерывать кучу барахла в поисках приличной, не сильно ношенной одежды – иного выхода не было, денег в семье вечно не хватало.