– Это надо целые сутки, а то и больше, торчать на улице, чтобы только до дверей дойти, – рассказывала она Мане. – А если акций не хватит? У нас ведь вечно все заканчивается перед носом. Ладно, пусть лежат пока ваучеры, в конце концов, можно их просто продать.
Света продала их через полтора года, как ей тогда казалось, очень выгодно продала – за двести тысяч рублей. Деньги испарились удивительно быстро: курточки мальчишкам, пальтецо Мане, Соньке сапоги – вот и все. А перед концом приватизации, когда ваучеры стали стоить чуть не в два раза больше, она готова была локти себе кусать, жалела, что поторопилась.
Хоть бы уж Манька поскорее доучилась на своем вечернем отделении, хоть бы на работу устроилась, мечтала Света. Впрочем, какая сейчас работа, кому нужны библиотекари? И Соньке еще три года учиться. Когда сестра окончила школу, почти на одни пятерки – мама настояла на дневном отделении. Лучше бы Сонька работала и копейку в дом приносила, считала Света, изнемогающая под тяжестью, уже пятый год давившей ей на плечи.
Когда в потертой, давно вышедшей из моды кожаной куртке она шла по улице и видела красиво одетых женщин, зависть злой занозой вонзалась в сердце: «Я тоже хочу модно одеваться, хочу ходить на высоких каблуках, пахнуть французскими духами… Хочу, хочу!.. Но не могу и не знаю, смогу ли когда-нибудь».
Правда, беспечные хорошо одетые люди попадались на глаза не часто. Казалось, неухоженный и обветшавший за последние годы город населен хмурыми, озабоченными, одетыми во все темное людьми. В Петербурге появилось много выходцев из южных республик бывшего СССР. Цепкие, хваткие, наглые, они зубами вырывали себе место под скупым питерским солнцем. Живя нелегально, без прописки, они устраивались работать на рынки, не боясь регулярных милицейских облав, после которых большинство из них попадало в «обезьянники» на сутки. Однако на следующий день, откупившись, они вновь занимали свои места за прилавками.
Ленинградцы, всегда славившиеся своей интеллигентной терпимостью, постепенно перестали испытывать симпатию к иногородним. В очередях и транспорте то и дело слышалось: «Понаехало чурок на нашу голову! От них вся преступность… Сами едут и весь аул за собой тянут… У каждого по пять детей… На рынках одна чернота! Скоро от них не продохнуть будет». Иностранное словечко «гастарбайтеры» прочно вошло в обиход. Со временем выходцы из бывших советских республик заняли определенные ниши. Уроженцы Закавказья занимались торговлей продуктами, молдаване и белорусы – строительством и ремонтом, украинцы… Украинцы были везде.