Юля еще рассказала про бабушку, про маму, показала фотографии, которые они привезли с собой. Виктор рассматривал фото, возникла пауза.
– Теперь ты расскажи нам о себе, Виктор, ― попросила Ира.
– Я родился, когда мой отец был уже совсем не молод, но еще снимался в кино. И я с детства решил связать свою жизнь с кинематографом. Выучился на оператора, снимал видеоклипы ― до большого кино дело не дошло. Наверное, потому, что я слишком много внимания уделял околокиношным тусовкам…. Это сейчас стало модно вести здоровый образ жизни, а лет пятнадцать―двадцать назад все было иначе. Все поголовно пили, наркотики в нашей среде считались обычным делом. Я понял, что болен, два года назад, но не знаю, когда и от кого заразился… Вы, наверное, поняли, что я гей…
Лена бесстрастно переводила, сестры украдкой переглянулись, а Виктор продолжал:
– Девушки меня никогда не привлекали. А друзей-мужчин было много. Конечно, отец не одобрял мой образ жизни. Он-то у нас был святым, прожил с моей матерью больше тридцати лет. Может, он до сорока лет был девственником? ― больной хрипло рассмеялся. ― Хотя, вряд ли… Знаете, каким красавчиком он был в молодости? Здесь у меня нет ни одной фотографии, а дома только недавние. Если будете на вилле ― привезите мне портрет, тот, что на каминной полке в гостиной. В детстве я очень гордился, что у меня отец ― такой красавец… Так о чем это я говорил?.. Да, ему не нравилось, как я живу, он даже перестал со мной общаться на какое-то время. А мне было плевать… Но когда он узнал, что я болен…
Виктор отвернулся и некоторое время молчал, глядя на деревья парка. Лена Шнайдер терпеливо ждала, когда он продолжит. Сестры боялись пошевелиться.
– Только с приближением смерти я понял, ― вновь заговорил Виктор, ― что больше всего отец страдал из-за того, что род прервется. Он был единственным ребенком в семье. Дед имел только одного брата, Виктора, который пропал в коммунистической России. У прадеда был только один выживший младший брат ― несколько братьев и сестер умерли в младенчестве, ― он погиб во время Первой мировой войны, не успев жениться. У прапрадеда были три сестры, но они умерли старыми девами. Все. Дальше мы не знаем. Вот и получается, что я последний, в ком течет кровь Фишеров.
Сделав небольшую паузу, он завершил:
– Я рад, что отец затеял эти поиски и нашел вас. Я теперь не чувствую себя последним. Жаль, что папа не дожил, но надеюсь, он смотрит на нас и радуется…
Больной неожиданно всхлипнул.
У Иры тоже увлажнились глаза.
Лена шепнула:
– Нам, наверное, пора. Вы ведь еще навестите его до своего отъезда?