– Вы предполагаете, что мне так ужасно плохо?
Он весь внутренне сжался от боли, однако к тому времени, как краска добралась до корней его волос, он нашел желаемый ответ:
– Я поверю всему, что вы мне скажете.
– Тогда ладно. Я чувствую себя великолепно.
– А мне вовсе и не нужно слышать это от вас.
– Я хочу сказать – я способна жить.
– Я никогда в этом не сомневался.
– Я хочу сказать, – продолжала она, – мне так хочется жить…!
– И что же? – произнес он, поскольку Милли умолкла – с такой силой были сказаны эти слова.
– Ну, поэтому я знаю, что могу.
– Что бы вы ни делали? – Он весь сжался от серьезности этого вопроса.
– Что бы я ни делала. Если я хочу.
– Если вы хотите это делать?
– Если я хочу жить. Я могу, – повторила Милли.
Деншер сам навлек это на себя своей неловкостью, но теперь сострадание не давало ему сразу заговорить.
– Ах, вот в это я верю!
– Я буду, буду жить! – заявила девушка; но почему-то, при всей вескости ее слов, они обернулись для него всего лишь вспышкой света и звуком. Он ощутил вдруг, что улыбается сквозь туман.
– Вы просто должны!
Это вернуло ее к обсуждавшемуся факту.
– Ну хорошо, тогда почему же мы не можем нанести вам визит?
– А это поможет вам жить?
– Каждая малость помогает, – рассмеялась Милли. – А оставаться дома – это для меня самая малая малость. Только мне не хочется упускать такую возможность…!
– Ну?
Она ведь опять остановилась.
– Ну, в любой день, в какой вы нам эту возможность предоставите.
Поразительно, что́ к этому времени оказался способен сделать с Деншером их краткий обмен репликами. Его великолепный принцип неожиданно сдал позиции, уступив место чему-то небывало странному, чему-то такого рода, что стало понятно ему, лишь когда он ушел от Милли.
– Вы можете придти когда захотите, – вымолвил он.
То, что с ним произошло, – падение, чуть ли не с грохотом, всего, кроме ощущения ее собственной реальности, – вероятно, отразилось на его лице, в его поведении, и, видимо, так ясно, что Милли приняла это за что-то другое.
– Я понимаю, что вы чувствуете, – что я ужасно вам надоедаю по этому поводу и, чтобы из-за этого не огорчаться, вы хотите поскорее уйти. Так что это не важно.
– Это не важно? Ну вот! – Теперь вполне искренне огорчился он.
– Если это заставляет вас уходить, избегать нас. Мы не хотим, чтобы вы уходили.
Как прекрасно она говорила за миссис Стрингем! Как бы там ни было, он покачал головой:
– Я не уйду.
– Тогда я не пойду.
– Вы хотите сказать, что не придете ко мне?
– Нет, теперь уже – никогда. С этим покончено. Но все в порядке. То есть, я хочу сказать, – продолжала она, – что, помимо этого, я не стану делать ничего такого, что не должна или чего меня делать не заставляют.