Все произошедшее – весь этот эпизод – было делом нескольких минут, да иначе и быть не могло, поскольку нельзя же было стоять там и смотреть, нельзя, с другой стороны, и сделать какое-то движение навстречу: так что он просто возобновил свою прогулку, но уже в другом темпе. Поразительно, как, во время единственной остановки, он получил ответ на загадку сегодняшнего дня. Лорд Марк просто предстал перед ним – как сам он когда-то предстал перед ним, поначалу неузнанный (во всяком случае, узнанный не сразу), – как один из этой промокшей, толкущейся на месте толпы. Узнавание, хотя и с задержкой, все же пришло со всей ясностью, однако никакого просвета в отношении сложившейся ситуации из этой ясности не последовало. Их знакомство друг с другом было столь мимолетным, что никто из них не стал бы его возобновлять. Однако то, что никто из них и не пробовал это сделать, теперь не имело никакого значения: значение имело то, что джентльмен, сидящий в кафе Флориана, вообще оказался здесь. Он не мог находиться здесь давно: Деншер, как постоянный и неизбежный посетитель этого великого места встреч, в таком случае обязательно увидел бы его раньше. Лорд Марк наносил краткие визиты, он всегда был в полете: стоявший перед ним вопрос, пока он вот так сидел в кафе, был, несомненно, о нужном поезде или о корабле. Он, конечно, вернулся с какой-то целью – это было продолжением его прошлого визита, и ради чего бы он ни вернулся, на то, чтобы это сделать, было достаточно времени. Он мог приехать лишь вчера вечером или прямо сегодня утром, и он уже успел все изменить. Какой великой вещью стал для Деншера полученный им ответ! Деншер прижимал его к себе, сжимал в объятиях, опирался на него, кружа по площади. Он не давал ему остановиться – он не ослабил его беспокойства. Но ответ стал объяснением – и это уже было много, ибо с объяснениями он мог как-то справиться. Иначе говоря, злобность, наполнявшая теперь воздух, была очень похожа на дыхание рока. Погода резко изменилась, дождь свирепствовал, ветер бушевал, море стало просто невозможным – по вине лорда Марка. По его вине, a fortiori[27], дворец оказался закрыт. Деншер еще дважды обошел площадь и каждый раз обнаруживал гостя на прежнем месте. То есть один раз он по-прежнему смотрел прямо перед собой, а второй, развернув наконец «Фигаро», просматривал свою газету. Деншер больше не останавливался, и, по-видимому, лорд Марк его так и не заметил. Пройдя мимо кафе еще раз, Деншер увидел, что лорд Марк исчез. Он провел здесь только день и вечером уедет: теперь он пошел к себе в отель, подготовиться к отъезду. Все это представилось Деншеру так ясно, будто было сказано словами. Неясное для него теперь прояснилось – если действительно прояснилось: чего-то он еще не разглядел, чего-то очень важного, но он столько увидел вокруг и вблизи этого важного, что это было почти так же хорошо. Он посмотрел на человека, который сделал то, ради чего приехал, которого это, поскольку оно было сделано, видимо, на время удовлетворило. Человек приехал снова увидеться с Милли, и Милли его приняла. Визит его, вероятно, имел место как раз перед ланчем или после него, именно поэтому сам он обнаружил, что ее дверь для него заперта.