Раздав последние воздушные поцелуи, Изольда, а вместе с ней и мы наконец устроилась в лимузине, и тут все дали волю эмоциям.
– Сукин сын… – зло цедил Земелин. – В порошок сотру!
– Толечка, с этим нужно что-то решать, – голосом обиженного ребенка говорил Чаркин. – Миша невозможен. И зачем ты поселил меня с ним? Это… это… я не знаю… жестоко, в конце концов!
– Ничего, неделю как-нибудь вытерпишь. При тебе, может, хоть как-то… хоть чего-то остерегаться будет.
– Ничего он не будет! Только нервы все истреплет… напрасно. Снял бы ему отдельный номер… там… с ребятами где-нибудь…
– Ты же знаешь, он требует только люксы.
– Он требует… Почему я ничего не требую?
– Правда, Толик, это уже чересчур, – вступила Изольда. – Он ведь… я ведь… это все ведь закончиться могло… летально.
– Но не закончилось же, – как-то, на мой взгляд, несколько грубовато оборвал Земелин.
– Да, не закончилось! – с надрывом проговорила Изольда. – Благодаря Жене. А если бы ее не было?! Ах… я даже думать не хочу. Женя, ты ночуешь у меня в номере, это даже не обсуждается, – решительно проговорила она.
– Да? – как-то странно взглянул Земелин. – А я где ночую?
– А ты… где хочешь. У тебя свой номер есть. А хочешь, вон с Мишей поживи. Вместо Макса. А то хорошо устроился… и нашим и вашим. Он, значит, только руководит, а как в дерьме валяться…
– Иззи, я рассержусь.
Изольда моментально смолкла и, надув губы, уставилась в тонированное стекло лимузина, в котором, учитывая двенадцатый час ночи, она могла видеть только свое прекрасное отражение.
Лишь поднимаясь в гостиничный номер в предвкушении удобной кровати и крепкого сна, я почувствовала, как устала сегодня. Рукопашная схватка с поклонниками, странные отношения между Измайловой и ее окружением, в которых я пока не ориентировалась, что, конечно, не могло не напрягать, и наконец под занавес – неожиданное для меня самой спасение клиента из горящих вод, – все это как-то дало о себе знать разом, навалившись на плечи тяжеленной глыбой, и мне действительно захотелось отдохнуть.
Но день еще не закончился, и, помня свои профессиональные обязанности, я взяла у портье ключ, чтобы первой зайти в номер.
Видимо, учитывая мои рекомендации, сотрудники гостиницы позаботились о том, чтобы в отсутствие Измайловой в номер никто не заходил, поэтому, когда мы вернулись, в нем не были включены осветительные приборы. Уходили мы днем, тогда в дополнительном освещении нужды не было, и теперь я открыла дверь в кромешную тьму номера, где не горело даже ни одного ночника.
Не успев сделать и шага, я услышала какие-то странные шаркающие звуки, и через секунду из непроглядной тьмы на меня полетело что-то еще более черное, сверкающее только полными злобы глазами и оскалом обнаженных белоснежных зубов.