— Не подкупаю, лейтенант, — требую.
Она все время брала инициативу на себя. То она опускалась на меня, лежащего навзничь, то поднималась медленно и податливо, то вела себя как опытная наездница, то взнуздывая, то отпуская поводья, а в финале, при последних мощных содроганиях, откинула голову и, уже не сдерживаясь, захохотала. Посмотрела на меня, обессиленного, с триумфальным выражением лица. И произнесла удовлетворенно:
— Я всегда получаю то, что хочу, лейтенант! Вот что приходит с освобождением, если ты холодный интеллектуал.
— Эрнандес говорит, они хотят всего лишь провести мирную демонстрацию в долине, — рассказывал сержант Стивенс. — Выказать солидарность сборщикам фруктов.
Они намереваются пройти маршем по дороге до конца долины и там устроить короткий митинг. Он гарантирует, что никаких беспорядков его люди не спровоцируют. Они будут организованы, но не вооружены и даже не создадут пробок на дороге. Эрнандес обещает, что они будут отходить в сторону и давать проезд. Знаете, я им отчасти восхищаюсь. Очень приятный и, видимо, очень искренний парень. И у нас остановить их завтра шансов не больше, чем снести муниципалитет!
— Я думал, шериф этим уже занимался, — произнес я невинным тоном.
Лейверс, сдирающий обертку со свежей сигары, бросил на меня свирепый взгляд и прорычал:
— Что с Лоури?
— Он тоже вполне откровенен, — заметил я. — Полагает, в долине отсутствуют лица, у которых сердца исходят кровью, и если какой-то чертов мексиканец попробует в среду вывести своих людей, это станет последней заботой в его жизни. Это не означает, что хозяева запланировали насильственные акции. Они просто защищают свою собственность!
Шериф хмыкнул:
— Сколько людей у Эрнандеса, Стивенс?
— Пять-шесть сотен.
— Надо, наверно, отправить туда человек тридцать. — Шериф закурил сигару. — В случае неконтролируемых беспорядков черт знает что может выйти. И поздно будет просить губернатора вызывать национальную гвардию!
— Помните моих старых друзей Микки и Дональда?
— А как же, лейтенант! — с готовностью отозвался Стивенс. — Прошлой ночью только о них и думал, а следом шли сразу тридцать четыре сексуальные фантазии!
— Уилер, все ты виноват, — проворчал Лейверс.
— В чем? — простодушно спросил я.
— Подрываешь его моральные устои. Он был уже почти полноценный сержант, когда подпал под твое влияние.
— Вы, как всегда, на высоте, шериф. Ну вот вам еще кое-что. Кто-то заплатил за пару сотен этих масок, чтобы на прошлой неделе раздать их бесплатно детям в долине.
— Вот как. — Его голос прозвучал утомленно.