Как-то в разговоре с Малышевым Кулешов сокрушенно произнес:
– Немцы нагло ворвались в нашу страну, а нас хотят сделать своими помощниками…
– Зачем же ты пошел в эту школу?
– Абверовцы обманули меня.
– Как это случилось?
– Очень просто. После пленения я содержался в обычном лагере. Пытался бежать. Поймали, избили, определили в штрафной лагерь. В том лагере на территории Литвы, где я оказался, погибают от истощения до тридцати человек в день. За малейшую провинность пленных убивали на месте. Из этого лагеря была одна дорога – на тот свет. Каждый из пленных мечтал вырваться из этого ада. Однажды нам объявили: германскому командованию требуются саперы. Я и записался… Нас привезли в Вана-Нурси, а затем в Стренчи. А какие здесь саперы – сам знаешь…
– Что же теперь? – поинтересовался Малышев.
– Все время думаю только о возвращении к своим, – признался Кулешов. – И боюсь… Говорят, наши агентов абвера расстреливают…
– Немцы запугивают, – Малышев положил руку на плечо Кулешова. – Еще не все потеряно. Родине можно помочь и здесь.
– Знал бы, что делать…
Малышев дал понять Кулешову, что является советским разведчиком, и предложил ему выявлять среди курсантов и обслуживающего персонала школы тех, кто патриотически настроен, склонить их к явке с повинной. Сам же Кулешов после выброски в тыл Красной Армии должен был обратиться к командованию и просить отправить его в Ленинград, в Большой дом[15].
Курсант Попов отличался крайней скрытностью. Малоразговорчивый, хмурый, он все время о чем-то напряженно думал. «Надо побеседовать с ним по душам», – решил Малышев. Но когда узнал, что Попов перебежчик, отложил на время свое намерение. Поинтересовался у Пащенко:
– Говорят, Попов – перебежчик. Верно это?
– Да. В начале войны он перешел на сторону немцев. Но, судя по его поведению, глубоко раскаивается, переживает. Держится независимо, начальству не прислуживает.
Однажды в кабачке во время беседы с Малышевым выпивший Попов разоткровенничался:
– В школе все знают, какой страшный грех я взял на свою душу, – перешел к немчуре. А теперь они делают меня шпионом. А я решил за свои грехи держать ответ на той стороне. Что бы мне ни угрожало…
– Что же собираешься делать?
– Рассказать своим все, что узнал о делах и замыслах абвера.
– А я попрошу тебя об одном: пока ты здесь, никому ни слова о своих намерениях. А у своих расскажи всю правду.
В один из августовских дней, после окончания занятий, к Малышеву подошел Роман. Харьковчанин был чем-то взволнован.
– Я только что слушал Москву, – сообщил он. – Наши войска освободили Харьков. Ты понимаешь! Освободили мой родной город, моих родителей, родичей.