— Мне так неудобно, — начала она, поставив пакет на прилавок. Я посмотрела в него, и мое настроение сразу ухудшилось. — Все-таки я считаю, что платье мне не идет. — И как она могла думать иначе? Анни была права: у женщины совершенно неподходящая для него фигура — короткая и широкая, как буханка хлеба. — Мне так неудобно, — повторила она, когда я достала платье из пакета.
— Не беспокойтесь, это не проблема, — солгала я, возвращая деньги, и пожалела, что поспешила с отправкой чека в ЮНИСЕФ.
— Меня привлекла романтичность этого платья, — объяснила женщина, когда я отрывала чек. — Но сегодня утром я надела его, посмотрела на себя в зеркало и поняла, что я, ну… — Она подняла руки ладонями вверх, словно говоря: «Я же не Кира Найтли!» — Я для него недостаточно высока. Но знаете? — Она склонила голову набок. — Думаю, оно прекрасно подойдет вам.
Когда женщина ушла, один за другим потянулись покупатели, среди которых был мужчина лет пятидесяти, выказавший нездоровый интерес к корсетам: он даже хотел примерить один из них, но я ему не позволила. Затем позвонила женщина и предложила принадлежавшие ее тете меха, в том числе — она сочла это решающим доводом — шляпу из детеныша леопарда. Я не продавала меха, но дама настаивала, что раз они являются винтажными, то и проблем быть не должно. Тогда я сказала ей, что не смогу коснуться мертвого детеныша леопарда, тем более иметь с ним дело, и не важно, когда это бедное создание убили. Позже мое терпение опять было подвергнуто испытанию — пришла женщина с пальто от Диора, которое хотела продать мне, но я невооруженным глазом распознала подделку.
— Оно от Диора, — настаивала женщина, когда я изложила ей свои соображения. — И я прошу всего сто фунтов — это очень разумная цена за подлинную вещь такого качества.
— Простите, — сказала я. — Но я работаю с винтажем двенадцать лет и смею вас заверить, что пальто не имеет никакого отношения к Диору.
— Но ярлык…
— Ярлык подлинный. Но его пришили к чужой вещи. Крой неправильный, швы не заделаны, а подкладка, если вы приглядитесь повнимательнее, выполнена «Берберри». — Я показала на фирменный знак.
Лицо женщины приобрело цвет красной сливы.
— Я знаю, чего вы добиваетесь, — засопела она. — Хотите купить его по заниженной цене, а продать за пятьсот фунтов, как вон то, — кивнула она на манекен с серым нью-йоркским зимним пальто пятьдесят пятого года, в отличном состоянии.
— Я вообще не собираюсь его покупать, — вежливо объяснила я. — Оно мне не нужно.
Женщина с аффектированным негодованием сунула пальто обратно в пакет.