Он вдруг заулыбался так, что я мгновенно почувствовала неладное.
— Что такое? Артен?
Он качал головой до тех пор, пока я не отстала, но улыбаться не перестал, и в глазах блестел озорной огонек.
Артен задержался на чай, причем чай для него пришлось заказывать мне, как пациентке. Хотя кому-кому, а Артену успокаиваться не надо было. Он отличался оптимизмом и вообще верил, что все будет как нельзя лучше. Я даже позавидовала.
— Всем привет!
В палату вошел Грант, и следом въехала коляска с Мирандой. Ей тяжело было ходить, а вот ездить — в самый раз. Несмотря на слабость, она улыбалась:
— Артен! Ты здесь!
— Она хотела повидаться с тобой перед операцией, — пояснил Грант.
— И с отцом, — добавила Миранда. — Он теперь не может зайти сам.
И как-то странно хихикнула.
— Почему? — удивилась я.
— Я поставил ему капельницу с успокоительным. Чтоб не мешался. Честное слово, мне кажется, он бы вошел в операционную и начал учить робота, как лучше оперировать, а меня — как им управлять.
— Ты пойдешь? — спросила Миранда.
— Нет! — поспешно ответила я.
Не хватало еще снова устроить скандал и отложить операцию, Миранда-то не виновата, что у меня с ее отцом природная несовместимость. Лучше я буду расслабляться в одиночестве.
— Тогда удачи, — вздохнула девушка.
Привстала с коляски и обняла меня так, что дыхание перехватило. Силы у нее были… даже несмотря на болезнь.
— Спасибо, — шепнула она очень тихо. Потом вновь опустилась в кресло и посмотрела на Артена. — Пойдешь к отцу?
— С ним и останусь, — кивнул парень. — Иначе он к операционной вместе с палатой приедет.
Грант фыркнул, открывая для Миранды дверь. Затем повернулся ко мне:
— Я зайду минут через двадцать и пойдем, ладно?
Вот, собственно, и кульминация моего путешествия.
Несмотря на отсутствие выбора, хотелось верить, что я все же хороший человек. И действительно помогаю славной девочке Миранде, которая не виновата в том, что ее отец когда-то встретил на своем пути меня и обвинил в попытке похищения его сына.
Отчасти я понимала его, наверное, именно поэтому выбрала отряд в качестве работы. Но злость хоть и утихла, все равно не отступала, и я с удивлением изучала в себе новую, сильную эмоцию. Я редко злилась на кого-то, в основном недолго. Лишь могла выразить разочарование и перестать иметь дело с этой личностью. Но сейчас я готова была ударить Брэнда, причем со всей силы. Это и пугало, и радовало одновременно.
Я дождалась Гранта, потом переоделась в больничную накидку и села в точно такое же кресло, в котором возили Миранду.
— Зачем оно? Я могу дойти сама, — сказала я.