Нас делят на бывших военнослужащих и бывших школьников. Первые – в сторону. Им достаются наряды, караулы и так далее. Мы – на КМБ. Курс молодого бойца. Что-то типа ввода в тему. Или просто ввода. Без вазелина. Итак… Военная жизнь началась.
Я стою на тумбочке. В смысле не сверху, а рядом, но в армии так говорят: «стоять на тумбочке». Я дневалю. Ну, то есть нахожусь напротив входной двери. Пялюсь на нее во все глаза. Вдруг войдет кто-то из руководства Вооруженных сил СССР. Старшина, например.
Короче, это первый в нашей ротной истории наряд. И он мой. Старшина Бобкин днем вызвал меня из строя, сообщил, что, мол, я, курсант Сладков, один из избранных. Поздравил. Отправил готовиться.
Я полистал устав. Белиберда какая-то. Покемарил на сваленных в бытовке плащ-палатках и валенках. И наряд начался.
По уставу нас, дневальных, трое. У тумбочки обязательно должен находиться один из них. Пожар, землетрясение, ядерная война – эти мелочи старшину не волнуют. Два шага в сторону, и ты совершаешь воинское преступление под названием «сойти с тумбочки». О наказании за это мы предупреждены.
– Будете очко драить у меня целую неделю!
Так нам пообещал старшина. Стоят обычно по два часа, меняя друг друга. Есть еще и дежурный. Он покрикивает на «свободных» дневальных, заставляя работать. И те пашут сутки напролет, как папа Карло!
Вечереет. Тоска. Тумбочка. У входа в стеллажах строем висят шинели. Без погон и шевронов. Серый цвет. Господи, тоска-то какая. Неужели мне предстоит провести в этих хмурых стенах четыре года?.. Не армия… Тюряга прям. Со мной в наряде земляк, Вовка Омельченко. Омеля. Тоже из Монино. Ходит, вон, ровняет шинели, насвистывает. Настроение у него хорошее. Каждому свое.
Ночью сержант Загоруй и еще один дневальный отправляются спать (по уставу – отдыхать лежа). На страже Родины остаемся я и Вова. И вот проходит пара минут, и Омеле в голову приходит гениальная мысль. Я, говорит, пойду посплю, а ты стой. Потом поменяемся.
Ну стою. Муторно. Время как каучук. Не течет, а тянется. Не сходя с тумбочки, перематываю портянку. Стоя. Скрип двери. На пороге здоровенный полковник. На рукаве кителя повязка: «Дежурный по училищу». Замираю, держась за тумбочку, стоя на одной ноге, и одновременно подаю команду (сержант научил):
– Дежурный по роте на выход!
Полковник одобрительно кивает и, заложив руки за спину, прохаживается вдоль висящих на стене стендов. Там боевые листки, стенгазета и еще всякая дребедень, оставшаяся от прежних обитателей этой казармы. Проходит пять минут, десять… Полковник поглядывает на часы.