Я обнял ее и почувствовал, как закоченело ее тело.
— Бояться нечего. Я уже испытал самое худшее, что могло произойти.
Но на самом деле я был вовсе в этом не уверен.
— Где Шалендары? — спросила она.
— Думаю, что жена ухаживает за мадам Сульт. А сам старик куда-то исчез, когда уехали машины.
— А почему полицейские все время крутятся у ворот? Я бы предпочла, чтобы они были здесь.
— Потому что таков приказ старухи. Они не должны подходить к дому, пока этого не захочет мадам. Так сказал Ле Брев.
— Странно это. Какой-то бред.
— Любой бред не лишен определенной логики.
— И ты веришь в это? — спросила она, немного помолчав.
— В данном случае — да. Пойдем разыщем Шалендара.
Парадная дверь оставалась незапертой, и мы вошли в холл, отделанный мрамором. Я включил весь свет, даже старинную люстру.
— Все это выглядит как-то нереально.
Холл вполне мог сойти за декорацию для какой-нибудь помпезной оперы. Он казался нарисованным. Лестница с балюстрадой заворачивала на второй этаж, роскошная лестница, по которой должны подниматься дамы в бальных платьях. Казалось, вот-вот откуда-нибудь выйдут люди, но никого здесь не было. Мы стояли одни в пустом холле, из которого через арки уходили коридоры в оба крыла здания — к мадам Сульт направо и к Шалендарам налево.
Внезапно погас свет. Эмма вскрикнула и прижалась ко мне.
— Не волнуйся. Просто какой-то дурак выключил его.
И вдруг мы увидели череп, приближающийся к нам через правую арку, голову, отделенную от туловища, освещенную голову со втянутыми щеками, голову Шалендара. Я понял, что он, специально или нет, держал зажженный фонарь под подбородком, чтобы свет сделал из его лица что-то похожее на маскарадное чудовище во время празднования Хэллоуина — кануна Дня Всех Святых.
— Шалендар!
— Месье? — Голос старика был полон подобострастия, он подошел поближе.
— Во что вы играете, черт побери? Вы испугали даму.
— Что-что, месье?
Эмма уже пришла в себя.
— Он говорит, что ему очень жаль, если он напугал нас. Он пришел, чтобы проводить нас наверх, — перевела она.
Я увидел, что он несет свечи, полотенца и мыло. Но мы находились в таком напряжении, что любое движение только прибавляло нам адреналина в крови.
— Спроси, зачем он выключил свет?
Теперь я полагался на Эмму, и это сближало нас.
— Приказ мадам Сульт, месье. Никогда не зажигать большой свет без ее разрешения. Поэтому мы используем фонари, мадам, и небольшие лампочки в коридорах.
Маленькие голые лампочки, которые я видел.
— А она когда-нибудь просит зажечь большой свет?
— Нет, месье.
— Ну, вам следовало бы предупредить нас.