Щелчок — и комната осветилась.
— Господи!
В ней никого не было.
Я развернулся, думая, что он проскочил мимо меня, играя в какую-то глупую игру. Я слышал его, видел его, говорил с ним в этой комнате всего несколько секунд назад. Сердце у меня екнуло, и я схватил бутылку вина, ожидая не знаю чего. Это мог быть удар ножом в спину, или удушающий провод вокруг шеи, или приглушенный крик.
Но комната залита светом, а за окнами свирепствовала гроза. Дежурный жандарм исчез.
Я попробовал открыть жалюзи, но их заело. В конце концов я справился с ними и распахнул окно. Град плясал на подоконнике, и тяжелые капли дождя ворвались в комнату. Я вспомнил, как вымочил меня дождь в ту первую ночь. Там, на гравии, должна быть патрульная машина, я видел ее часа три назад, когда мы с Эммой ложились спать. Вчера вечером я еще попросил полицейского приглушить радио.
Я высунулся в ночь, не обращая внимания на дождь, с нетерпением ожидая следующей вспышки молнии. При ее свете я увидел, что площадка перед домом пуста.
Машина и жандарм исчезли. Я даже не слышал, как она уехала. Следы от шин уже смыл дождь.
Если только она там вообще была. Я уже начинал сомневаться в собственном рассудке. Неужели все эти чувства и запахи были галлюцинацией? И затем подумал: Боже Всемогущий, только не это. Кто-нибудь другой, возможно, но не Джим Фрилинг, черт бы меня побрал. Нет, сэр. Выберите кого-нибудь другого, чтобы пугать его. А именно в этом состоянии они все и находились: все были напуганы. Я читал страх в глазах жителей деревни. Я же не верил в привидения. Никто не унес детей на волшебном ковре-самолете. Где-то поблизости находится убийца, и кое-кто из полицейских трясется от страха. Слишком напуганы, чтобы говорить, даже если бы я и понял их. Это уже совершенно другая игра.
Возбуждение охватило меня, пока я сжимал горлышко: «Кот-де-Русийон» — жалко терять такой приятный дорогой напиток. События ночи приостановили свой страшный бег, и в голове у меня стало кое-что проясняться. Помню, что я позвал Эмму, но она не слышала или не хотела слышать меня. Желтый свет плясал на столе, на белой кухонной мебели и просачивался сквозь открытое окно, где продолжали, уже удаляясь, вспыхивать зигзаги молнии.
Рубашка на мне опять намокла. Черт возьми. Черт. Черт.
По мере того как я успокаивался, мысли мои стали более рациональными. Я знал, что дежурный должен быть здесь. Я видел его и говорил с ним. Я чувствовал, насколько натянуты его нервы. Дежурный полицейский, жандарм, которого назначил Ле Брев, стоял в этой комнате, когда я вошел. Я видел его силуэт. Он был так напуган, находился в таком ужасе, что пока я искал выключатель, он каким-то образом проскользнул мимо меня и выскочил наружу через гараж, пройдя через боковую дверь, прыгнул в машину и сбежал. И в тот момент я точно понял, каким образом дети вышли или были вынесены из дома. Тот крик в первую ночь… Дверь в гараж была тогда открыта, и кто-то прошел к их кроватям и похитил их. Кто-то один или, скорее всего, несколько человек.