— Ур-р-ра! Ур-р-ра! Ур-р-ра! — неожиданно закричал попугай.
На другой день Илья Спиридонович направился на набережную Фонтанки. Усы Леопольда Францевича Авдениса уже украшали его физиономию и если бы не темные очки, от которых Илья Спиридонович не мог отказаться, он был бы неузнаваем.
Моросил мелкий дождь. Тараканов шел, как бы прогуливаясь, держа обеими руками за спиной толстую трость с набалдашником. У Горбатого моста он остановился и, облокотившись на перила, долго разглядывал старенькую баржу, пришвартованную к гранитной стене набережной. Когда-то на ней привезли сюда дрова, а потом, в неразберихе прошлых лет, забыли о ее существовании. Тараканов перешел через Горбатый мост и направился к барже.
В трюме баржи, посреди каюты стояла докрасна нагретая «буржуйка», труба которой уходила в круглый иллюминатор. На стене, заклеенной старыми «Биржевыми ведомостями», висела картина в позолоченной раме, такая темная, что разобрать, что именно на ней изображено, было просто невозможно. На столе рядом с бюстом Наполеона стояла миниатюрная копия конной скульптуры Донателло.
Однорукий Маркиз, обнаженный до пояса, уже не был одноруким, в правой «несуществующей» руке он держал шпагу и показывал Кешке фигуры фехтования. Кешка зачарованно смотрел на Маркиза.
— Двойной выпад с переброской шпаги в левую руку… — пояснил Маркиз. — Прием, с помощью которого д’Артаньян одолел своего коварного противника Рошфора. Смотри внимательно. Ан, де, труа, катр, сенк…
Он показал Кешке прием и бросил ему шпагу.
— Репете!.. Ан! Де! Труа! Катер! Сенк!
Кешка повторил показанный прием.
— Для начала манифик! Если возникли вопросы — задавай!
— А что такое… манифик? — спросил Кешка.
— Манифик… — в переводе с французского, ну, скажем, «превосходно», «блестяще»!. Еще вопросы есть?
— Дяденька Маркиз, а где мне достать валенки?
Маркиз расхохотался.
— Валенки? Зачем тебе валенки? Зима-то вроде кончилась.
— Эта кончилась, другая будет.
Маркиз снова засмеялся.
— Будут тебе валенки.
— Так то не мне, дяденька Маркиз, большие нужны для Данилы.
— Для Данилы? Найдем и для Данилы. Итак, ан! Де! Труа! Катр! Сенк!
Илья Спиридонович, некоторое время стоявший возле баржи, неожиданно проворно для своего возраста перебрался через перила и, спустившись вниз по лестнице, скрылся в трюме.
Когда он открыл дверь в каюту, шпага, брошенная Маркизом, воткнулась в деревянную переборку прямо над его головой.
— Браво, — усмехнулся он.
— Что вам угодно? — сухо спросил Маркиз.
— Вы, кажется, не узнали меня? Меня прислал к вам Сергей Александрович. — Он смахнул рукой наклеенные усы.