- Что Буянушка... - я почесал ему загривок и неожиданно пожаловался. - Тебе хорошо, гуляешь сам по себе, кошек дрючишь, когда вздумается...
- Мр-р-рмяу... - кошак длинной руладой уверенно подтвердил, типа: да, гуляю, дрючу и буду дрючить.
- Ну и кто мне помогать будет? - капризно протянула Мала, как всегда подкравшаяся незаметно и скомандовала. - Там в прихожке узел лежит. Тащи в баньку. - Девушка неожиданно ласково улыбнулась и добавила. - Поспеши, мочи нет терпеть, так париться хочу...
Поспешил, конечно, трудно, что ли деву уважить? Перенес пару жбанчиков с ледяным морсом и квасом, еще какие-то заедки и целую стопку мягких домотканых простыней. По ходу, ославы знали толк в банном деле - парились основательно, с комфортом. Потоптался в предбаннике прислушиваясь к радостному повизгиванию Малены за стенкой, разделся сам и обмотав чресла простыней, шагнул в парильню...
- Прихвати веники - там, в предбаннике замоченные: липовые бери и березовые... - донесся голос девушки откуда-то из клубов духмяного обжигающего пара.
Ага... вот липовые, а вот березовые, хотя я бы предпочел для начала дубовый... ты смотри, кажется, память пробивается...
Мала лежала, растянувшись на верней лежанке. Плавные изгибы ладного, смуглого тела, покрытого моросью водяных капелек...
- Вон жбанчик с кваском... - девушка повернула ко мне лицо. - Добавь парку и можешь начинать потихонечку... - Малена блаженно закрыла глаза и добавила шепотом, - с березового...
Густой, пряный пар с шипением заполнил парильню, сделав фигурку Малены совсем призрачной. Я не отрывая глаз от обнаженного матово поблескивающего тела, махнул несколько раз над лежанкой, окатывая девушку жаром и потихонечку пришлепывая веничком, прошелся от шеи до пяток Малы. И в буквальном смысле осатанел, расслышав едва различимый тщательно сдерживаемый, сладкий стон. Меня как будто прорвало, простыня полетела на доски сорванная вздыбившимся...
- Ну же... сильнее... чаще... - прошептала девушка, уставившись мне в пах широко раскрытыми от удивления глазами. - Ну же... не останавливайся...
Стиснул зубы, едва не искрошив их в пыль, несколько раз глубоко вдохнул, стараясь унять, бухающее как гигантский колокол сердце и прошелся вениками еще несколько раз, постепенно ускоряя темп. Махнул на каменку еще ковшик кваса и принялся за работу всерьез, дирижируя мягкими влажными шлепками, как опытный искусный дирижер, музыкой камерного оркестра.
Мала уже не сдерживая себя, надрывно протяжно постанывала, нервно вздрагивая всем телом, а потом неожиданно перевернулась на спину, повернув обрамленную мокрыми локонами головку, так чтобы видеть меня.