Эдди Койл сунул руки в карманы и привалился спиной к зеленому металлическому столбу, подпирающему аркаду торгового комплекса. Под аркадой стояли в ряд телефонные будки. Женщина за стеклом шевелила губами, словно тщательно проговаривала каждое из сотен произносимых ею слов. Коротышка в золотистой рубашке-«поло» прижимал трубку к уху и стоял с отсутствующим выражением лица. Иногда он что-то говорил в микрофон.
Первым вышел коротышка.
— Извините, что так долго, — сказал он.
— Ничего страшного, — сказал Эдди Койл, — Я тоже подолгу занимаю телефон.
Коротышка ухмыльнулся.
Зайдя в телефонную будку, Эдди Койл бросил в щель десятицентовик и набрал бостонский номер.
— Можно Фоли? — сказал он и, помолчав, продолжал: — Нет, имя я называть не буду. Дайте мне Фоли и хватит дурака валять! Дейв! Ну, наконец-то я тебя поймал. Хорошо. То есть что значит «кто это»? У нас же общие знакомые в Нью-Хэмпшире. Это Эдди. Ну да. Помнишь, тебе нужен был веский повод? Да. Повод есть. Сегодня в половине пятого мальчонка в «роудраннере», цвет металлик, массачусетский номер КХ-4-197, встретится кое с кем на железнодорожной станции около шоссе номер 128. Он продаст им пять армейских автоматов «М-16». Автоматы находятся в багажнике «роудраннера». — Койл замолчал. — КХ-4-197,— повторил он. — «Роудраннер», цвет металлик. Пареньку лет двадцать шесть. Вес сто шестьдесят. Черные волосы, короткие. Бачки. Замшевая куртка. Джинсы — голубые, «левайс». Коричневые замшевые сапоги с бахромой. Обычно носит темные очки. — Койл опять замолчал. — Не знаю, кому он их собирается продать. Если выберешься туда, может, сам и узнаешь, — Койл снова замолчал, — Да уж я думаю. Так ты не забудь, ладно? Видишь, какую новость я тебе выдал, — Койл опять замолчал, — Рад стараться. Мне ж всегда приятно оказать услугу старому другу, у которого к тому же хорошая память.
Эдди Койл осторожно повесил трубку на рычаг. Он открыл дверь телефонной будки и увидел полную женщину лет пятидесяти. Она смотрела на него в упор.
— Что-то вы очень долго, — сказала она.
— Я звонил своей бедной больной матушке, — сказал он.
— О! — воскликнула она, и ее лицо тут же приобрело сердобольное выражение, — Извините. И давно она болеет?
Эдди Койл улыбнулся.
— Флаг вам в руки, леди, и идите на…!
В Уотертауне Джеки Браун попал в пробку. Ему удалось вырваться, но в Ньютоне он опять застрял. На шоссе номер 128 он влился в трехрядный поток рабочих первой смены, спешащих домой, и тут уж беспрепятственно понесся вперед, делая пятьдесят миль в час. В Нидхеме столкнулись три машины, и он терпеливо дожидался на второй полосе, зажатый со всех сторон сотнями машин, а солнце уже завалилось к западу и небо подернулось вечерним сумраком. В десять минут пятого он умудрился вырваться из затора и опять набрал свои пятьдесят в час. В четыре двадцать пять он уже был на эстакаде около железнодорожной станции. Сбавив скорость до двадцати в час, он въехал на парковку и стал искать коричневый микроавтобус. Не найдя его, он припарковался у здания станции. Джеки Браун открыл бардачок, достал кассету и вставил в магнитофон. Запел Глен Кэмпбелл. У Джеки Брауна были красные воспаленные глаза. Он съехал на правое сиденье и прикрыл веки. За последние сутки он покрыл триста миль и спал часа четыре.