— Да, — сказал Варденэ. — Да, понял. Я тебе очень благодарен, Ванда.
— Ну и ладненько. И не забудь — я тебе ничего не говорила! И никаких «если» — иначе мне не жить.
— Ясно, — согласился Варденэ, — Но скажи только, мы с тобой о Джимми говорили, у которого так много дядьев?
— Что-то я сейчас не могу припомнить его имя, — сказала Ванда, — Попозже вспомню, наверное.
— Спасибо тебе, Ванда.
— Да ладно уж, чего там, Роже. Ты же хороший парень.
Диллон сказал, что вряд ли Фоли это заинтересует.
— Я сначала думал, что не стоит срывать человека с места из-за какой-то ерунды, у тебя ведь и так полно работы, я же знаю. А потом вот что подумал: пусть сам решает, важно это или нет, понимаешь, а вдруг дело серьезное? Так что спасибо, что пришел.
Они встретились перед «Уолдорфом» и теперь стояли лицом к городскому парку. На противоположной стороне перекрестка Арлингтон-стрит и Бойлстон-стрит расположился органист, поставив на тротуар табличку, в которой предлагал свои услуги для обслуживания банкетов и семейных торжеств. Выходящие из универсама «Шрив» элегантно одетые люди старались пройти мимо него, и только один толстяк в твидовом пиджаке остановился перед ним с самодовольной улыбкой на лице.
— Может, хочешь, зайдем куда-нибудь, выпьем по чашке кофе? — спросил Фоли.
— Не стоит, — сказал Диллон. — У меня и так что-то неладно с желудком. Я думаю, уж не от кофе ли. У меня за стойкой бара есть комнатенка, я там держу кофейник и, пока обслуживаю клиентов, частенько прикладываюсь к его содержимому. За день я выдуваю два с половиной кофейника, и, кажется, это слишком много. Под конец дня меня с этого кофе блевать тянет.
На другой стороне улицы, как раз напротив органиста, собралась группа ребят и девчонок с длиннющими волосами. Все они были в армейских куртках. Несколько ребят сидели на ступеньках Арлингтонской церкви. На углу Арлингтон-стрит стояли торговцы газетами.
— Тогда можно по чашке чаю, — предложил Фоли.
— Да нет, спасибо, — отказался Диллон, — Терпеть не могу чая. Моя старуха с того самого дня, как мы поженились, только чаем и поит. Поэтому я терпеть его не могу. Если уж что и пить, так кофе. Иногда я заказываю себе стакан молока. Это вещь.
Высокий молодой парень на той стороне Арлингтон-стрит, как только светофор останавливал поток транспорта, выходил на проезжую часть и, идя между рядами автомобилей, предлагал газеты.
— И что за дрянь он там продает? — поинтересовался Диллон, — Что-нибудь запрещенное, не иначе!
— Наверное, «Феникс», — высказал предположение Фоли, — Я тут проходил как-то вечером и видел, что ребята торговали «Фениксом».