— Это Эдди, — сказал он, когда его соединили с Фоли, — Слушай, мне надо с тобой поговорить.
— Сначала скажи, в чем дело, — ответил Фоли, — Потом скажи, зачем. А то я смотрю, ты после с трудом вспоминаешь детали нашего уговора.
— Слушай, — перебил его Койл, — Забудь про ту фигню. Я хочу, чтобы ты позвонил в Нью-Хэмпшир и спросил его, достаточно ли будет того, что я собираюсь сдать тебе ребят, которые берут банки?
— Каких ребят? — спросил Фоли, — Какие банки?
— Ты сам знаешь, каких ребят и какие банки, — сказал Койл, — Я же не говорю, что я собираюсь их тебе сдать. Я просто хочу знать, достаточно ли ему будет этого.
— Предположим, достаточно. И что, ты собираешься мне их сдать?
— Не знаю, — сказал Койл. Он поднял левую ладонь с изуродованными пальцами и внимательно посмотрел на нее, — Может, придумаю что-нибудь более безопасное. Не знаю. Я просто хочу знать, что будет, если я решу. Согласится ли он тогда снять меня с крючка.
— Знаешь, я у него спрошу. Это все, что я могу тебе обещать.
— Хорошо. Можешь переговорить с ним до полудня?
— Наверное. К этому времени у меня что-нибудь для тебя будет.
— Идет. Где мы встретимся?
— Позвони мне в контору, — сказал Фоли, — Я буду на месте.
— Нет, — заупрямился Койл. — Я хочу с тобой встретиться, чтобы точно понять, что происходит.
— Ладно, — сказал Фоли, — Ты Кеймбридж знаешь? Сентрал-сквер? Ты знаешь это место?
— Еще бы. Я там вырос.
— Отлично. Там есть аптека, прямо на большом перекрестке.
— Да, — сказал Койл.
— Я буду в этой аптеке ровно в полдень.
— Я могу опоздать.
— Я буду тебя там ждать до половины первого, — сказал Фоли, — Больше не смогу. У меня сегодня встреча с одним приятелем.
— Хорошо, — сказал Койл, — Если я решу прийти, буду. Если я не приду, считай, что я передумал.
Диллон нашел серебристый «Континенталь» с черным виниловым верхом на автостоянке Колумбийского вокзала в Дорчестере. За рулем сидел человек. Диллон открыл правую переднюю дверцу и залез в машину.
— Извини, что пришлось тебя поднимать в такую рань, — сказал человек. Он был в темных очках, тучный, с оливкового цвета кожей, в строгом темном костюме. В зубах была зажата сигарета.
— Ничего страшного, — ответил Диллон, — Но я же работаю до поздней ночи, понял? Обычно встаю в полдень, не раньше.
— Дело срочное, — сказал человек. — Я думал, может, ты сумеешь нам поспособствовать в одном дельце.
— Очень может быть, — согласился Диллон, — Кто его знает, конечно, но очень может быть.
— Это очень важно, — сказал человек, — Потому-то я тебя и сорвал. Босс сказал мне, что надо обратиться к тому, кому мы доверяем, на кого можно положиться на все сто, понимаешь? Малыш был ему как родной, вот потому-то мы порем горячку.