Русские были с ним почтительны до издевки. Оказали медицинскую помощь. Но потребовали, чтобы он тоже исполнил свой долг до конца.
— По вашему, как и нашему Уставу, даже после гибели корабля, сохраняется вся власть начальствующих лиц над подчиненными, пока вышестоящий штаб не издаст приказ о расформировании экипажа. Оттого, вы можете сделать для своих людей последнее благое дело. Привести их к месту, где они будут пребывать до окончания войны, уже скорого — ведь у Японии больше не осталось флота, Южное соединение тоже полностью уничтожено!
— Что будет, если я откажусь? — спросил Одзава.
— Для вас, ничего — ответил русский — но для ваших людей это безусловно, отдалит время возвращения домой. А то и поставит саму возможность этого под сомнение.
— Вы их всех убьете?
— Зачем? — усмехнулся русский — просто не факт, что им будет куда возвращаться. Что останется существовать прежнее японское государство. А что станет вместо него — зависит лишь от вас.
Смысл этих слов адмирал не понял. Но уяснил, что страна Ямато находится в огромной опасности, раз гайдзины замыслили посягнуть на самые основы ее существования. И чтобы Япония осталась жить, ей потребуются люди, способные за нее сражаться. А проигранная война — это просто, как еще одно землетрясение, тайфун, или большая волна: после них, рано или поздно, все налаживается по — прежнему. Если будет кому восстанавливать разрушенное.
Ну а он, адмирал Одзава Дзисабуро, совершит сеппуку, как только ему будет дозволено взять в руки меч.
И еще — самураю недостойно лгать? Но что есть ложь — это ведь, когда ты уверен, что было не так? А адмирал вполне искренне допускал, что морской демон, русский Полярный Ужас, существует и имеет самое прямое отношение к гибели его флота. Ведь проиграть столь страшному врагу, по своим возможностям близкому к «неодолимой силе», с которой ни один японец воевать не возьмется — куда менее позорно, чем просто северным варварам!
А значит, адмирал засвидетельствует перед каким угодно судом — я потерпел поражение от русского Ужаса, того самого, что сожрал два немецких флота. И любой другой на моем месте — так же был бы разбит!
Жизнь ему это не спасет. Но честь — меньше пострадает!
Капитан 2 ранга Шабалин. Японское море, ночь на 23 июня 1945.
«Москитный флот» — только для москитных укусов?
В СССР он создавался под преувеличенным влиянием одного боевого эпизода, атаки английских торпедных катеров на Кронштадт в 1919 году. Ну и конечно, экономика — катера обходились казне на порядок дешевле эсминцев, а теоретически, могли потопить линкор! Правда, случилось это всего однажды за две мировые войны — когда дредноут «Сент Иштван» был потоплен итальянским катером в Адриатическом море, летом 1918 года (сами итальянцы числят в своих победах целых три линкора — но считать таковым старый броненосец береговой обороны «Вена» как‑то неприлично, а «Вирибус Уинис» был взорван в базе Пола 31 октября 1918 уже после капитуляции австро — венгерского флота, спуска флагов и формальной передачи кораблей югославам). Ну а в эту войну две сотни катеров катеров Г-5, построенных в расчете на появление британского флота перед Кронштадтом, или итальянского у Севастополя, в эту войну занимались, в основном, дозорной службой и охранением конвоев — причем были пригодны для того еще меньше, чем «мошки», катера — охотники МО-4. Больше повезло североморцам, поскольку порт Петсамо, конечный пункт назначения немецких конвоев, находился вполне в пределах досягаемости, да и полярная ночь помогала, и катера на севере были другие, не туполевские «поплавки», а Д-3 и ленд — лизовские. Но и там с осени сорок третьего, как Нарвик взяли, торпедники практически не имели боевых эпизодов.