Пригладив волосы, я заняла свое место на платформе. Генри мгновенно повернулся в мою сторону:
— День-день, ваше высочество. — Его белокурые волосы развевались на ветру, улыбка была сияющей.
Я тронула его за плечо:
— Доброе утро, Генри. Зовите меня просто Идлин.
Он недоуменно поморщился:
— Говорить вам Идлин?
— Да.
Он восторженно поднял вверх большой палец, и я мысленно похвалила себя за предусмотрительность. И уже через несколько секунд я тоже улыбалась. Перегнувшись через плечо Генри, я отыскала в толпе Эрика и подняла, в свою очередь, большой палец. Эрик расплылся в счастливой улыбке и приложил руку к сердцу. Затем я решила уделить внимание стоявшему по другую руку Хейлу:
— Ну как дела?
— Хорошо, — осторожно ответил он. — Послушайте, я хочу еще раз извиниться за вчерашнее. Я вовсе не хотел...
Я остановила его взмахом руки:
— Ничего страшного. Ведь для меня это тоже жуткий напряг.
— Не хотел бы я оказаться на вашем месте.
— Да уж, ваше место куда лучше моего! Кстати, мне нравятся ваши туфли.
— Спасибо. Как думаете, а галстук я правильно подобрал? Вообще-то, я люблю экспериментировать, но сейчас почему-то засомневался.
— Нет, вы здорово потрудились.
Хейл широко улыбнулся, явно довольный тем, что ему удалось произвести на меня благоприятное впечатление.
— Итак, это ведь вы, кажется, говорили, будто собираетесь каждый день доказывать мне, что достойны моей руки?
— Так точно. — Ему было явно приятно, что я запомнила.
— А что вы сегодня намерены предпринять?
Он задумался:
— Если вы вдруг почувствуете, что можете потерять равновесие, вот вам моя рука. Обещаю, что не дам вам упасть.
— Что ж, я согласна. Если уж вы, парни, не совсем твердо стоите на ногах, то представляете, каково мне на высоких каблуках?
— Мы открываем ворота! — выкрикнул кто-то. — Держитесь крепче!
Я помахала рукой папе с мамой и вцепилась в поручень. В принципе, падать было не слишком высоко, но для нас пятерых, находившихся впереди, имелась реальная опасность погибнуть под колесами платформы. Хейл и Генри стояли как каменные, а вот остальные хлопали в ладоши и подбадривали себя громкими криками. Бурк, например, вопил: «Мы сделали это!» — хотя все, что от него требовалось, — это махать рукой.
Ворота распахнулись, и толпа буквально взорвалась. Когда мы завернули за угол, я увидела кинооператоров, снимавших все на камеру. У зрителей в руках были таблички с именами их фаворитов или флаги Иллеа.
— Генри, посмотрите! — Я показала на транспарант с его именем.
Он не сразу сообразил, в чем дело, но, увидев свое имя, радостно выдохнул: