– Язык у тебя без костей, – вздыхала Алька, не вступая в игру, – а если серьезно?
– Я не могу говорить серьезно на тему «а что бы было, если бы»! Давай лучше еще подумаем, как детей назовем.
В итоге все-таки «пришли к консенсусу». Девочка будет Ксюша. Мальчик – Саша.
А в общем-то, так и случилось.
Только отчество Ксюшке с Сашкой досталось совсем другое.
А что бы было, если бы…
…Они бы все равно в итоге расстались, думала Тина, дожидаясь своего кофе. Невозможно прожить с человеком всю жизнь и не понять, что он способен на предательство. Олег был способен. Алька не умела прощать.
А Тина научилась. И что? Легче не стало. Или Морозова она все же еще не простила?
Словно пытаясь прочесть ответ в своих глазах, она жадно уставилась в зеркало. Но то почти сразу же отъехало в сторону, впуская в купе Олега с подносом.
– Пожалуйста.
– Спасибо.
Теперь она во все глаза смотрела на него.
Простила или нет? Сумела или еще нужно время?
Он расставлял чашки, избегал ее взгляда, и Тина разглядывала его лицо, пытаясь понять, что при этом испытывает…
Щеки у него были совсем колючие. Она внезапно осознала, что держит ладонь на чужой, пахнущей табаком щетине. Под пальцами перекатывались желваки.
– Не смей! – отодвинулся он, выпалив свинцом потемневших дочерна глаз.
– Я…
Что? Что – ты? Зачем? Почему? С ума сошла?
– Я только хотела, я думала, что…
Нет, ты не думала! Не думала! Лапать чужого, хамоватого мужика – это же уму непостижимо!
– Я знаю, о чем ты думаешь, – отрывисто проговорил Олег. – Ты сидишь здесь и строишь из себя святую, готовую простить мне все на свете да еще и посочувствовать при этом. Ведь так?
– Я не понимаю, – она отчаянно потрясла головой. – Чему сочувствовать-то?
– Ну как же! Детей у меня нет, женат я ни разу не был. Ха-ха, нет счастья в личной жизни, так это называется? И все из-за того, что в молодости имел неосторожность…
– Да замолчи же ты, идиот! Что ты несешь?
– Не смотри на меня так, ясно? – прошипел он ей в лицо. – Или ты думаешь, раз у меня нет того, что есть у тебя, я заслужил прощение?
– Ты бредишь, – убежденно произнесла она, – я вовсе не хотела тебя…
– А я хотел! И сейчас хочу! Хочу тебя!
Он сказал это медленно, будто прислушиваясь к самому себе, разом остыв от яростной вспышки, словно какое-то чудовищное напряжение мгновенно выплеснулось в этих словах.
Вот она, правда. Только это и есть правда. Остальное не имеет никакого значения, для него-то уж точно!
– Тина…
– Замолчи!
– Тина!
– Я не желаю тебя слушать! Ты что же думаешь, а? – подбоченилась Тина. – Я тебе сейчас же на шею брошусь, да? После такого-то признания! Благодарствуйте, барин! – Она поклонилась оцепеневшему в изумлении Морозову. – Как же! Спустя много лет барин вообразил, что все еще хочет крепостную девку, и девка стало быть радоваться должна! А то что барин однажды ее на скотный двор услал, так на то он и барин, что хочет, то и делает!