Теперь следующий. Следующий растерянно смотрел на упавшего товарища: выпученные от удивления, ничего не понимающие глаза, окончательно съехавшая на уши пилотка… Так ничего и не понял: пуля попала ему в изумленный глаз, прошла в мозг и вышла с обратной стороны вместе с осколком черепной коробки.
А вот третий, которому свиней пасти, оказался самым смышленым. В окуляре прицела мелькали размазанные деревья, кусты, трава соседнего холма… Нашел наконец: петляя, словно заяц, бежал веснушчатый между деревьями… будто выполнял норму на спортплощадке… верткий, сволочь… попал. Этому влепил пулю в спину, конец.
Несколько секунд Мясник смотрел на дело рук своих, остался доволен, потом стал спускаться к своим. Те уже, побросав рюкзаки, шли к могиле. Впереди, широко шагая, двигался Варяг.
Встретились у могилы. Варяг осмотрелся. Оба убитых солдата валялись здесь же, один раскинулся навзничь, словно хотел обнять небо. Во лбу дыра. У другого, лежащего ничком, — дыра в затылке. Поискал глазами третьего, нашел метрах в десяти. Тоже наповал; с левой стороны, как раз против сердца, расплывается красное пятно.
— Закурим? — предложил Мясник.
Пятнадцать минут у них было. Потом надо было спешить к реке, где ждала моторка.
Затягиваясь, Варяг смотрел сквозь редколесье на тропинку, утоптанную сапогами солдат. Постоянный пост на могиле законного вора. Точно часовые у мавзолея в Москве. Мрачный юмор — ни дать ни взять. Начальник колонии отлично знал, что по воровскому закону новый коронованный законник должен дать клятву на могиле своего предшественника. Знал — поэтому и поставил здесь пост и приказал стрелять во всякого, кто захочет приблизиться к могиле Фотона.
Об этом по почте пришла малява, поэтому Варяг и решил добираться сюда, в печорские пущи, под видом геологов. В кармане у него было разрешение на въезд геологической партии с утвержденным маршрутом, который проходил недалеко от могилы. Вот только трех пацанов этих убивать ему совсем не хотелось — но выхода не было. Не Мясник бы их пристрелил — солдатики бы гостей точно положили, не усомнившись.
Жалко Фотона. Фотон был справедливый вор, именно он рекомендовал сходу Варяга, он многому научил, не жалея, делился своим опытом. А опыт жизни в лагерях у него был гигантский. Еще в сталинском ГУЛАГе он обрел свое место законника, и уже никогда его не терял. Да, нелегок бьит его путь к вершине. А свое диковинное погоняло Фотон получил уже после войны. Тогда шастали по зонам хмыри в штатском, велели заново писать анкеты. Фотон, тогда еще просто Папа Тамбовский, смеха ради написал в графе «профессия» — атомный физик. Как раз шумели тогда все об американских бомбах, которые два японских города сожгли дотла.