— Ты что имеешь в виду? — уточнил Кудинов.
— Я имею в виду, что надо было тебе бежать, пока была такая возможность.
— Ага. Я бы убежал, а они бы тебя шлепнули. Он же обещал, этот придурок.
— Может, и да, но, скорее всего, нет. Им же деньги нужны. А мертвое тело многого ли стоит?
— Ага. — Слово это не из Лешкиного словаря, но вот опять повторил его. — А если бы шлепнули сгоряча? Я бы спасся, а ты бы за это заплатил. Да мне бы лоботомию пришлось делать, чтобы я каждую секунду об этом не думал.
Потом мы проверили свои ощущения по поводу интуиции. Ну, что ему она подсказывала, что надо срочно звонить, а моя советовала погодить.
— Ты же не слышал, как Мустафа подошел? — спросил я.
— Нет.
— А там гравий. Если бы подходил, мы бы услышали. Значит, стоял под дверью и подслушивал.
— Нет, может, подкрался, но неслышно.
Кудинов самолюбив. Мы с ним в молодости, во время подготовки, в шахматы играли. Так вот он, когда проигрывал, иногда доску со злости переворачивал — все фигуры на пол летели. Потом, правда, наш тогдашний куратор по фамилии Иванов потребовал под угрозой исключения, чтобы Лешка от этой привычки избавился. Чтобы научился держать себя в руках. Вернулась эта замашка или нет, я не знаю — мы теперь, когда видимся, в шахматы не играем. А вот упрямство на него время от времени накатывает.
— А Рамдан тоже крался?
— И он тоже крался.
— Хорошо, они оба подкрались. Но интуиция меня не обманула? Не стоило звонить, когда ты настаивал? Я бы едва номер успел набрать.
— Может, и стоило. Если бы наши засекли сигнал, они бы знали, куда ехать нас выручать.
— Если это технически возможно, я-то не уверен. Все равно, сейчас же надежнее звонить, согласен?
— Если ты сможешь добраться до телефона. — Кудинов вдруг замер. — Тихо!
— Что такое?
— Слышишь?
Я прислушался. Это был звук запущенного двигателя.
— Опять куда-то поехали. Надеюсь, за пивом.
— Или уже перезвонили нашим и теперь отправились подыскивать место для встречи, — сформулировал более реалистичное предположение мой друг.
— Одно другому не мешает, — оставил за собой последнее слово я.
Я на коленях пополз к иллюминатору, чувствуя себя как гимназист, которого поставили на колени на горох. Да, вон он фургон, разворачивается.
— Точно, уезжают.
— Не видишь, кто именно?
Фургон остановился у ближайшей бытовки. Из нее вышел мужчина, заскочил в кабину, и машина тронулась.
— Кто за рулем, не знаю. А сел кто-то из алжирцев. Англичане покрупнее будут.
— Лучше бы бешеного твоего черт унес. Ладно, звони давай.
Я прислонился спиной к иллюминатору и начал свои манипуляции.