— Мне не нравится этот запах, — решительно заступил мне дорогу оборотень. — К тому же, чужак не один, поэтому я пойду с тобой.
Я смерила акинарца сомнительным взором.
— Мадам Ольдман не жалует мужчин. Мартина она давно приглашала, а ты… как бы без шкуры сегодня не остался.
— Главное, чтобы ты не осталась. Остальное я переживу, — на удивление серьезно ответил оборотень и, прежде чем я успела возразить, первым зашел во двор.
Мы с Мартином, забрав у друзей охапки трав, послушно двинулись следом. Мохнатого предупредили — пускай не жалуется, если мадам Ольдман решит подпалить ему хвост. Васька в свое время уже нарвался, когда захотел за мной проследить, и с тех пор держится от забора подальше. Улька тоже близко не суется — к баньши у старухи какая-то особая нелюбовь. А уж к плутоватому фею она и вовсе неровно дышит. В том смысле, что всякий раз, когда Шмулю удавалось хоть на волосок нарушить воздушное пространство над лужайкой, с ним всегда происходило что-то нехорошее. То оса за губу цапнет, то крыло подвернется, то невесть откуда взявшийся муравей за шиворот упадет… один Зырян ни разу не пострадал. Но исключительно потому, что никогда не подходил близко.
— Осторожнее там, — пробурчал Васька, беспокойно помявшись возле калитки. — И… это… зовите, если что.
Рас, что удивительно, с нами не пошел — остался подпирать калитку вместе с ребятами. Стоял, расслабленно опершись на деревянный столбик, и безмятежно жевал сорванную по пути травинку. Но при этом так внимательно скользил взглядом по сторонам, что я сразу успокоилась — наглый волчара будет начеку и никого не даст в обиду. А если понадобится, и к дому метнется, не испугавшись проклятия старой ведьмы.
До крыльца мы добрались без приключений — ни один растущий вдоль тропинки кустик не посмел загородить нам дорогу. И даже появившийся в воздухе огромный осиный рой, задумчиво покружив над головой Сара, быстро растворился в наступающих сумерках. А вскоре до нас донеслись приглушенные голоса — хрипловатый мужской, чем-то сильно недовольный, и задорный женский… вернее, девчоночий, в котором слышалась откровенная насмешка.
— …я уже все сказала, Алахх. У тебя двое суток. После этого портал закроется для тебя навсегда.
— Ты не посмеешь! — вскипел мужчина, и в домике что-то с глухим стуком упало. А затем послышался заливистый смех ведьмы.
— Кто мне запретит? Кстати, я передумал: у тебя остались одни сутки, несдержанный ты наш. А промедлишь еще немного, и я урежу твой срок до часа. Хочешь повеселить меня еще больше?
Из-за двери раздался раздраженный рык, и я едва успела отпрянуть, когда старенькая дверь с отчаянным визгом распахнулась, едва не стукнув меня по лбу.