Изменившаяся до неузнаваемости ведьма, на лице которой проступило зверское выражение, обвела полубезумным взглядом гостиную, а потом открыла рот и неожиданно завизжала так, что нас, ей богу, чуть не сдуло! От этого вопля занавески на окнах взметнулись чуть ли не до потолка. На полу пугливыми ежиками начали собираться половицы. С потолка посыпалась мелкая труха. Чашки и чайник сперва потрескались, а затем начали стремительно крошиться, словно звуковая волна дробила их невидимым молотком.
Еще через какое-то время опасно затрещали стулья. Как-то опасно прогнулись несущие балки и искривилось пространство вокруг входной двери. Весь дом заходил ходуном, словно оказался в эпицентре землетрясения, а мадам Ольдман все кричала и кричала, заставляя нас с ангелом медленно пятиться и изо всех сил зажимать уши, попутно оглядываясь в поисках подходящего пути к бегству.
Наконец, ведьма выплеснула свое негодование и остановилась, чтобы перевести дух. В этот момент ее взгляд упал на меня и прижавшегося ко мне ангела. На мгновение стал более осмысленным. А затем она одним гигантским прыжком оказалась рядом и с рыком накинулась на Мартина.
— КАК ТЫ УЗНАЛ?! У ТЕБЯ ЕСТЬ ДАР ПРЕДВИДЕНИЯ?!
Ангел, смешавшись под таким напором, попытался юркнуть мне за спину.
— Н-не уверен.
— ТОГДА ОТКУДА?!
— Мне просто сон вчера приснился. И я решил вам о нем рассказать.
— Твоя мать — прорицательница?! — снова прорычала ведьма, скаля внезапно отросшие клыки.
Мартин замотал головой.
— Не знаю. Не видел ее никогда.
— Как это? — поразилась я, настойчиво прикрывая его собой. — Ты же говорил, что прожил с ней всю жизнь!
— То моя приемная мама, — смутился Мартин, опасливо покосившись на застывшую в какой-то паре шагов ведьму. — Она меня вырастила, и я ее очень люблю. Но настоящая моя мама далеко. Отец сказал, что мне пока нельзя ее видеть, но когда-нибудь… когда я буду готов… он обязательно ее ко мне приведет.
Мадам Ольдман, отдышавшись, нервным жестом пригладила встопорщившиеся волосы. Потом обвела медленным взором пострадавшую от ее буйства комнату, небрежно повела рукой, восстанавливая все как было. А затем уже спокойнее повернулась к Мартину.
— Что ты знаешь о похищенной вещи?
Ангел ответил ей удивленный взглядом.
— Ничего.
— Тогда почему… впрочем, молчи, — оборвала саму себя ведьма. — Сейчас это уже неважно. Ты можешь ее вернуть?
— Нет, — покачал головой Мартин. После чего вдруг поднял руку, в которой была зажата моя ладонь, а затем для верности ткнул в меня еще и пальцем. — Зато она может.
— Что-о?! — в голос воскликнули мы.