Двери мне открывал здоровый мужик с редкими усиками. Поздоровавшись и объяснив цель визита, я удостоился разрешения войти.
Пока ждали Гарри с вещами, пришлось рассказать, почему я один и как мы будем уезжать. Пока все рассказывал, тетя Гарри на меня странно смотрела, и в конце моего рассказа спросила:
— Это вы, Персиваль ла Кри?
— О чем, вы? — попытался уйти в несознанку я.
— Недавно мы в книжном клубе обсуждали ваши книги, и я точно помню. Что на фотографии автора были вы. — Добила она меня. Откуда там мои фотографии? И какую книгу они читали? Если первую с приключениями Лайонела, то надо поскорее уходить.
— Он что, какой-то известный писака? — Влез в разговор дядя Гарри.
— Дорогой, он молодой, но уже набравший определенную популярность писатель. Мы разбирали его книгу "Мастер слов" на прошлом собрании клуба, на следующем миссис Малькольм расскажет впечатление о его книге "Лайонел Лютер и философский камень". — Фу-ух, они её ещё не читали и у меня есть время сбежать. Надо поговорить с управляющим, откуда мои фото на книгах. — Хоть я и не думала, что волшебники могут писать о волшебстве, у них же вроде это запрещенно….
Но тут спустился Гарри с чемоданом, и я скорее поднялся, готовясь уходить.
— Извините, Гарри уже готов и нам пора, может встретимся как-нибудь в следующий раз, если я опять приду за Гарри и обсудим мое творчество, а пока нам надо срочно уходить.
— Может, оставите нам автограф на вашей книге? — обратилась ко мне Петуния, а Гарри с удивлением и шоком смотрел на нас.
— Конечно, миссис Дурсль. Несите, я распишусь и мы пойдем, а то нам ещё добираться, а завтра рано вставать.
— Конечно, конечно, я сейчас — и Петуния быстро сходила за книгой, на которой я быстро расписался, и ещё быстрее принялся прощаться и уходить. А едва вышли за порог, схватил Гарри за руку и аппарировал к дому.
Пока Гарри приходил в себя, из дома выбежала мама и остальные, так что я оставил Гарри им, а сам побыстрее скрылся в доме.
* * *
Как хорошо, что я могу аппарировать! Пока остальные встали в четыре утра, чтобы успеть к порталу, я спал. На стадион прибыл к самому началу вместе с Луной, и почти сразу отправились на трибуны, минуя весь бардак лагеря.
Места оказались в ложе с министром, а сам министр пришел ненамного позже нас, с министром магии Болгарии. Увидев меня, он очень обрадовался и припряг меня работать переводчиком их общения. Видимо помнил, что я был одним из тех, кто переводил ему русскую прессу. Правда, когда я начал переводить, оказалось, что он знал английский, и просто развлекался за счет Фаджа. После этого, наш министр обиделся, и весь матч, в котором Болгария проиграла, не разговаривал с ним. Что, впрочем, того не сильно расстроило.