Площадь перед цирком оказалась пуста. Точнее – безлюдна, пустоты же здесь было мало, повсюду фургоны, повозки, домики на колесах, а посреди всего этого купол шапито.
Заряжневу такая обстановка показалась странной. Когда посещали цирк с Зорницкими, Марсье и остальными, такого хаоса не наблюдалось. Перед входом в шатер было свободно, фургоны, наверное, аккуратно стояли с противоположной стороны. Теперь же все, на чем передвигались циркачи, как нарочно расставили на пути молодых людей каким-то лабиринтом.
Почему зрители не собираются на представление? Самое бы время… И так быстро темнеет – а ведь вечер еще ранний. Грозы, что ли, ждать?
Рядом зарычал какой-то хищник, может цирковой леопард. Громко заржала лошадь.
– Они уезжать собрались? – неуверенно спросил Сережа. Уезжать? Эта мысль обожгла офицера, как удар хлыста.
– Нет-нет, – забормотал он. – Нам было бы известно, обязательно было бы!
Нет, цирк не может вот так уехать. Уехать – и увезти ее… Какое ему, Заряжневу, дело до всех этих фургонов и до предгрозовой темноты? Он пришел встретиться с Мари.
– Ты ведь тоже здесь из-за танцовщиц, верно? – напрямую обратился он к Сереже. – Из-за младшей?
– Ну-у… – запнулся тот.
– Да не заикайся, не дурак я, все вижу. Давай вот как: чтобы отыскать их побыстрее, пойдем раздельно. Ты в ту сторону, а я – туда.
– Думаете, они в фургонах, в своих гримерных? А если в самом цирке, за кулисами? – предположил Сережа.
– Не-ет… – Взгляд Заряжнева блуждал, как у безумного. – Уж точно здесь, среди повозок да палаток этих, точно…
– Пожалуй, – сам не зная почему, согласился мальчик.
И они разошлись каждый в свою сторону.
«Лабиринт, проклятый лабиринт», – твердил про себя Заряжнев, шагая мимо цирковых фургонов, пытаясь открыть то одну, то другую дверь. Но все двери оказывались заперты. Чувство у офицера было такое, что, если вот прямо сейчас он не увидит Мари, случится какая-нибудь ужасная вещь. Ни один человек не встретился ему на пути, спросить о сестрах-танцовщицах было не у кого. Тишина стояла неестественная, неподвижная – точно и внутри повозок нет ни единой живой души. Но Заряжнев не задумывался, отчего все окружающее стало вдруг так невероятно. Он задыхался, голова шла кругом, в глазах темнело. Потом появилась какая-то белая пелена, сначала показавшаяся туманом. Но нет, это белые портьеры… Полупрозрачные занавеси из рваного кружева. Они повсюду. Он побежал, уворачиваясь от этих раздуваемых несуществующим ветром полотен, от их прикосновений, похожих на касания крыльев призрачных птиц.
Однажды среди неверных, дрожащих материй Заряжневу померещились знакомые фигуры. Две девушки шли вместе, взявшись за руки, и весело смеялись чему-то, как давние подруги.