Притащить бы сюда директора, уложить его на стол и втыкать бы в него иглы до тех пор, пока эта жирная бородатая туша не сдохнет. О, как он будет орать…
Толик освободился через полтора часа. Он усадил Мишу на табуретку и спросил:
– Ты серьезно? Еще одну татушку? Тебе к врачу не надо? – Увидев Мишин взгляд, Толик поправился: – Я имею в виду эти твои пятнышки на коже. Хрень какую-то подцепил. Это может плохо кончиться.
– Это плохо кончится, если вы мне не набьете ничего, – пробормотал Миша. Эйфория куда-то делась. Пришло четкое понимание, что от жажды убийства просто так никуда не деться.
Набьет он сейчас еще одно тату и что дальше? Завтра придет мысль об еще одном убийстве. И послезавтра. И через неделю. Через месяц. Пятнышки расползутся по коже, будут зудеть и настаивать, чтобы их немедленно расчесали. А Миша будет ходить в тату-салон и старательно забивать зудящие кляксы разноцветными узорами. Игра в поддавки. Временное затишье. Кто кого?
Миша понял, что страшно вспотел. Капли пота стекали по переносице, по щекам и вискам.
– Бейте, – попросил он. – Вот здесь, на локте.
– Это действительно очень больно.
– Отлично. То что нужно.
Иголки впились в кожу. Миша задрожал всем телом, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Закрыл глаза. В темноте вспыхивали разноцветные искорки, будто разряды тока, перемешивающиеся с хаотичными мыслями. Боль вышибала сознание. Боль отрезвляла. Боль не давала думать о страшном.
Укол!
Звонко клацнули зубы.
В какой-то переломный момент боли Миша понял, что больше не хочет убивать своего директора.
Он хочет убить Люсю.
* * *
Зачесалось за левым ухом. Миша открыл глаза и посмотрел на сосредоточенное лицо Толика. Глаза у Толика были темно-коричневые, будто кто-то капнул в них горчицы.
Страшная, страшная мысль! Убить Люсю, дочурку, четырехлетнюю красавицу, в которой души не чаял. Любовь и ненависть перемешались внутри головы.
Свободной рукой Миша потянулся к уху, уже понимая, что там нащупает. Небольшая припухлость, из нутра которой разливался едкий раздражающий зуд. Захотелось расчесать кожу, прорваться сквозь ткани, найти источник зуда и вырвать его, чего бы это ни стоило.
А еще надо бы взять дочь и спустить ее в мусоропровод. Головой вперед. Как будто с горки в аквапарке, только с шестнадцатого этажа и прямиком в мусорный контейнер. Интересно, выживают ли люди после падения в мусоропровод?
Очень захотелось проверить.
Но это была неправильная мысль. Ужасная. Чудовищная.
– Не сработало, – пробормотал Миша, едва выталкивая слова сквозь пересохшие губы.
– Что?
– Я говорю, как закончите, сразу надо будет еще одну, – Миша ткнул пальцем за ухо. – Нужна татуировка. Вот здесь, видите? Очень нужна, прямо сейчас.