Я не только эстет и аналитик. Я – педант. Скрупулезный, аккуратный и внимательный к мелочам. Это – главное. Бытует идиотское мнение, что якобы любой преступник оставляет за собой улики. И не только оставляет, а еще и возвращается туда, где наследил. Чушь для слабоумных. Я – не оставляю улик. И не возвращаюсь, чтобы освежить воспоминания. Для этого у меня есть дневник.
Когда-нибудь его, наверное, продадут с аукциона за миллионы – еще бы, уникальная вещь. Только случится это после моей смерти. Заметьте, естественной.
Сейчас в дневнике семь завершенных глав. И одна недавно начатая. Я перечитываю их каждый день.
Ирочка Бестужева, двадцати лет, натуральная блондинка, зеленоглазая, с ямочкой на подбородке и родинкой-завлекалочкой на правой щеке. Моя первая невеста. Фас, профиль. А вот она же после свадьбы. Не все при ней осталось. Впрочем, даже без обеих грудей тело выглядело вполне привлекательно. Эстетичная фотография, я сделал ее на прощание, когда уходил.
Анастасия Довгарь, двадцати трех. Жгучая брюнетка со смуглой шелковой кожей. Болваны-психологи пытаются просчитать преступника по типажу жертв. Это иногда работает с недоумками, западающими исключительно на пепельных блондинок или, скажем, на плоских допубертатных нимфеток. Со мной – не работает. Невесту я подбираю, руководствуясь логикой и аналитическим расчетом. Так, чтобы ничего общего с предыдущей она не имела. Ни внешности, ни места жительства, ни рода занятий. Ира Бестужева училась в медицинском, а Тася работала кассиршей в супермаркете. Свадьба с Тасей вышла чуть ли не идеальной: та до последнего надеялась. Даже когда надеться стало совершенно бессмысленно, все смотрела на меня жалобно единственным уцелевшим зрачком и молила не убивать. Смешно.
Лена Иванова, рыженькая дурочка из МГИМО. Катя Марговская, водитель трамвая. Шейла Рустамова, восточная красавица, недешевая девочка из эскорт-сервиса. С ней, правда, вышла неувязка, та еще была штучка, едва не покалечила. Едва справился – сильная была девочка и приемы знала. Надо же, какие шлюхи нынче – Маты Хари доморощенные.
Оленька Дегтярева, лапушка. Экскурсовод, четыре иностранных языка, это в двадцать семь-то лет. К свадьбе с ней я готовился особенно тщательно. Настраивал себя, все-таки не первой свежести дамочка, можно считать перестарок. Ничего, прекрасно все вышло, несмотря на некую дряблость кожи. Оленька долго не хотела умирать, и я не удержался тогда – подарил ей еще одно совокупление, хотя время уже поджимало, и надо было уходить. Что ж, девочка того заслуживала.