На «Новокузнецкой» было не по-московски пустынно, лишь две девчонки пробежали мимо, смеясь. «Телки придурочные, – раздраженно подумал Митя. – Нет чтоб споткнуться». Сзади послышался вскрик. Он обернулся. Одна девчонка лежала на асфальте, другая тянула ее за рукав. Митя злорадно усмехнулся. Ему полегчало. Голова потихоньку проходила, мысли обретали равновесие.
Сегодняшний допрос кое-что изменил в его жизни, и изменил существенно. Митя узнал, что его героини жили и умирали взаправду. А значит, его жестокие сексуальные фантазии, проверенное средство от комплекса неполноценности, внезапно оказались реальностью.
Здоровым молодым идиотам никогда не понять, каково жить от приступа к приступу. Как существовать, пытаясь подольше продлить состояние условного здоровья, с ужасом и обреченностью ловить грозные признаки подступающего обострения.
Обычно обострение начиналось как следствие осознания себя, ничтожного и беззащитного, в обществе здоровых недоумков. Особенно доставали девицы с их царственным презрением. И тогда на помощь приходило воображение.
Однако даже в мыслях Митя не мог заставить действовать непослушные части тела. И тогда он выбрал себе оболочку: доцент из НИИ проблем правосудия, апатичный седоватый красавец. Тот читал на первом курсе лекции по юридической психологии и отличался от прочих полным отсутствием индивидуальности. Мите легко удавалось заполнить его пустующее тело своей непримиримой, мстительной душой.
Вечером, лежа в постели, Митя устраивал сеансы «психологической разгрузки», заставляя доцента действовать. Образы жертв возникали сами по себе вместе с именами. В жизни Митя ни разу их не видел. Хотя однажды, когда в трамвае на него наорала вагоновожатая, он послал доцента, чтобы тот разыскал и наказал ее.
Иногда видения становились особенно яркими, до деталей, до запаха, крепкого запаха крови и мужской секреции. Митя упивался такими сценами, в этот момент казалось, что он повелевает миром. Умиротворенный, он жил почти как человек. Вплоть до следующего приступа.
Мысли вернулись к допросу. Хорошо, что он ничего не сказал про Машку Алферьеву. Выкрутился: мол, блондиночка привиделась, но не очень четко, имя еще не придумал.
Митя добрался до «Третьяковской», спустился по эскалатору, с облегчением сел в полупустом вагоне на свободное место и задремал.
«Станция „Свиблово“. Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны».
Митя протер глаза. Как всегда после спазмовералгина, голова будто ватой набита. Почему он пропустил свою остановку? Черт, все мысли заспал. Ну да ладно, надо выйти наружу, и там он наверняка разберется.