Страж встал и, оперевшись на пыльный подоконник, уставился в залитое дождем стекло.
В моих утешениях он явно не нуждался. Рефаит есть рефаит, а то, что произошло между нами в «Гилдхолле», – одна большая ошибка.
– Наширу всегда отличала неуемная жажда власти. – При упоминании о «невесте» глаза Стража яростно вспыхнули. – Поскольку эфир больше не мог служить нам пищей, она предложила поискать равноценную замену по ту сторону границы. Мы дождались, когда порог достигнет наивысшей точки, и в тысяча восемьсот пятьдесят девятом мигрировали в ваш мир. Тут мы научились подпитываться аурой. Научились выживать.
– И Палмерстон вот так запросто пустил вас? – не поверила я.
– Нам ничто не мешало оставаться в тени, но Наширу больше прельщал образ опасного хищника, нежели паразита. Палмерстону мы предстали ангелами, посланными бороться с демонами-эмитами. Тот практически безоговорочно капитулировал, передав бразды правления Нашире.
Херувимы в храмах сложили крылья перед новыми богами. Мне сразу вспомнилась статуя Наширы в Павильоне. Гомейса был прав: нами очень легко управлять.
– Королева Виктория сидела на троне сугубо для вида, реальных полномочий у нее было не больше, чем у простой крестьянки. Смерть принца Альберта лишь ускорила ее уход. В день коронации их сына Эдуарда Седьмого обвинили в убийстве и распространении паранормальной чумы. Так зародилась инквизиция, с ней – наша власть. – Страж поднес стакан к губам. – Остальное, как принято говорить, достояние прошлого.
Мы немного помолчали. Страж осушил свой бокал, но по-прежнему не выпускал его из рук. В голове не укладывалось, что параллельно нашему миру всегда существовал другой – невидимый и непознанный.
– Ладно, здесь все ясно. Теперь расскажи, чего хотят Рантаны. Чем они так не похожи на Саргасов.
– Во-первых, мы не стремимся поработить внешний мир, в отличие от Саргасов.
– Но ведь в загробном мире вам не выжить!
– Мы надеемся его восстановить, но не в прежнем виде, а сохранить связь с людьми. Если порог понизится до стабильной отметки, будем на страже, чтобы не допустить полного разрушения границ.
Я резко выпрямилась:
– Что будет, если они рухнут?
– Такого еще не случалось, но, думаю, это выльется в страшную катастрофу. Саргасы жаждут ее. Рантаны стремятся предотвратить.
Я пристально вглядывалась в него, силясь уловить хоть тень эмоций, намек.
– А ты сам разделял мнение Наширы, что нас нужно колонизировать?
– И да, и нет. Мне казалось, своим безрассудством и мелкими склоками вы в конечном счете погубите и себя, и эфир. Я полагал – весьма наивно, не спорю, – что вы только выиграете от нашего покровительства.