– Никто не указывает мне, что делать, Пейдж Махоуни. Благодаря тебе я сам себе хозяин.
– Ты как-то сказал, что свобода – мое законное право. К тебе самому это относится?
В моих словах Стражу почудился вызов, глаза его вспыхнули.
Игрок ли он по натуре? И стоит ли игра свеч, если мы оба заведомо в проигрыше? Мне вспомнилось покровительство, деньги, поддержка, в которых я так нуждалась. Вспомнился Джексон, нетерпеливо ожидающий моего возвращения.
– Избранная правительница велела нам тренироваться, но не уточнила, как именно.
– Звучит устрашающе.
– Доверься мне. – Страж снова направился к мюзик-холлу. – Хорошо?
В мюзик-холле не было ни души, но я по привычке просканировала окрестности. Страж плотно затворил за нами дверь. Я уселась на краешек сцены и подтянула колено к груди.
– Ты уверен, что Люсида не двойной агент?
– С чего такие вопросы? – удивился Страж, задвигая засов.
– Она же Саргас!
– Разве ты во всем согласна с отцом, Пейдж? Или с братом?
– Нет, но семья Махоуни – не тираны, мы людей не зомбируем.
Его губы дрогнули в усмешке.
– Люсида давно отреклась от Саргасов, она не стала бы целый век голодать просто так.
– А остальные? – спросила я, постепенно успокаиваясь. – Та же Тирабелл, к примеру?
– Я доверяю им полностью, но достичь плодотворного союза будет не просто. У Тирабелл сильное предубеждение против людей.
– Причина?
– Из книг по истории человечества я твердо усвоил одно: многие традиции возникают без причины. То же самое с рефаитами.
Да, точнее и не скажешь.
Страж сел чуть поодаль от меня и сцепил кисти. Какое-то время мы молча разглядывали резные колонны и высокие потолки. Обстановка вокруг хранила следы вопиющей жестокости. В отличие от Тирабелл, ни одна мелочь не ускользнула от внимания Стража. Его взгляд задержался на пулевых отверстиях в стене, потом скользнул к почерневшим и изорванным кулисам.
– Прости за мое поведение в ночлежке, – глухо проговорил он. – Просто хотел подготовить тебя к встрече с рефаитами. Их нетерпимость к людям непостоянна, как прибой.
– Ага, и ты решил, что лучший способ – вести себя как настоящий…
– Рефаит, – заключил Страж. – Мы такие, какие есть, Пейдж.
Я буркнула что-то невнятное.
В колонии наши отношения строились на страхе. Меня пугала его власть, его – мое возможное предательство. Теперь мы впервые пытались достичь взаимопонимания.
Но понимание и страх – во многом родственные чувства. В обоих случаях взамен привычному приходит опасное знание. Сложно сказать, насколько я продвинулась в своем понимании, но странным образом жаждала этого всей душой.