Придерживая раненый локоть, я направилась к выходу. На улице с досады пнула ближайший столб. Мне хватает ума только стоять за прилавком, вместо того чтобы поднимать Синдикат на восстание! Понятно, что действовать придется втайне от Джекса, но у кого заручиться поддержкой? Как оповестить об опасности других? Надин и Зик долго не продержатся на рынке без Элизы.
Я послонялась по окрестностям: Нилс-Ярд, Слингсби-плейс, Шафтсбери-авеню. Элизы нигде не было. Мне понадобилось не больше минуты, чтобы добраться до логова. Мастерская тоже пустовала. Странно… Может, Элиза уже вернулась на рынок?
Заперев парадную дверь, я залезла под душ, потом надела ночную рубашку. Обработала рану, взяла нож.
Все мои деньги, накопленные за годы службы у Джексона, хранились в матрасе. Чуть надпоров шов, я вытащила пачку купюр и тщательно пересчитала. Мало, очень мало. Если повезет, хватит на комнатушку в когорте VI – это максимум. Джекс платит неплохо, но не настолько, чтобы его подчиненные вдруг обрели финансовую независимость. Как говорится, от греха подальше. Половина заработка у нас улетала на всякие хозяйственные мелочи. На наши кровные оплачивались курьеры, фантомы, оборудование и прочее. Дополнительный приработок Джекс тоже забирал, чтобы после поделить на всех.
Похоже, у меня нет другого выбора, как остаться. С такими деньгами далеко не уедешь.
Души покойных художников перекочевали из мастерской к моей двери и вопросительно замерли на пороге.
– Питер, твой шедевр продан, – заверила я. – И твой, Рашель, тоже.
Эфир задрожал.
– Не волнуйся, Фил. Твой непременно купят. Ты у нас штучный товар.
Фантом источал сомнения. Филипп всегда отличался склонностью к меланхолии.
Троица еще немного покружила, привлеченная моей аурой, но я решительно выпроводила ее обратно в мастерскую. В отсутствие Элизы бедняги места себе не находили.
За окном сгущались сумерки. Я потушила везде свет, задернула шторы, проверила рамы и со спокойной совестью растянулась под одеялом.
Наверху у Даники, по обыкновению, царила тишина. Ее нарушали лишь звуки «Элегии» Форе, доносящиеся из комнаты Джексона. Мне вдруг вспомнился поигрыватель в резиденции «Магдален». Вспомнилось, как Страж сидел перед камином с бокалом вина, погрузившись в ему одному ведомые мысли. Вспомнилось нежное прикосновение его рук к ране на моей щеке. Те же руки на органе. Пальцы, ласково скользящие по моим губам в тот памятный вечер в «Гилдхолле».
Я резко открыла глаза и уставилась в потолок.
Все, хватит лирики!
Потянувшись к полке, я включила «Волшебный фонарь». Внутри была пластина, поставленная еще в день моего похищения. Я направила луч вверх, и вскоре на потолке заалело маковое поле. Джекс всегда ставил этот слайд для моих «странствий». Изображение было настолько реалистичным, что казалось явью. С потолка открывался путь в лабиринт. Словно земная ось, накренившись, погружала меня в глубины собственного сознания.