Пробившись сквозь пелену боли, инстинкт самосохранения заставил меня думать. Уши горели как в огне. Их что, подпалили? Впрочем, не важно. Надо поскорее убираться отсюда. Спрятаться, затаиться. Деревья, росшие вдоль озера, бросали на землю длинные тени. Я доковыляла до кустов и рухнула на кучу палых листьев.
Время замедляло ход. Еще и еще, пока не остановилось вовсе. В проблесках угасающего сознания сохранились лишь мое прерывистое дыхание, треск огня и пульсирующая невыносимая боль. Вся рука онемела до кончиков пальцев. Разум подсказывал, что до рассвета к озеру наверняка придет патруль, но не было сил встать. Тело не слушалось. В ушах звенел безжалостный смех, и вскоре все померкло.
Боль стремительно нарастала. Веки дрогнули, приоткрылись. Ощутив знакомый запах розового масла и табака, я моментально сообразила, где нахожусь.
Кто-то уложил меня на кушетку в кабинете Джексона, сменил окровавленную одежду на ночную сорочку и заботливо укрыл теплым пледом. Я хотела повернуться, но суставы словно одеревенели. Вдобавок бил озноб. Даже челюсть не ворочалась. Попытка поднять голову закончилась адской болью в шее.
Нахлынули воспоминания о событиях минувшей ночи. Живот тут же скрутило от страха. Скосив глаза, я увидела, что рана на руке покрыта какой-то зеленоватой слизью. Стараясь не делать резких движений, я покосилась на рану.
Скрипнули половицы, и на пороге возник Джексон с сигарой в зубах. За его спиной маячили остальные. Не хватало лишь Даники и Ника.
– Пейдж? – Элиза наклонилась и пощупала мне лоб. – Джекс, да она ледяная!
– Еще бы! – Джексон выпустил облачко сизого дыма. – Должен признать, лапушка, я был готов к незначительным увечьям, но никак не к тому, что найду тебя в Бердкэйдж-парке без сознания.
– Ты нашел меня? – Каждое слово давалось с огромным трудом.
– И нашел, и подобрал. Спасибо, доктор Найгард прислал образ твоего местоположения. В кои-то веки эфир сослужил ему хорошую службу.
– А где он сам?
– На своей треклятой работе. Мне пришлось мчаться в такси через весь город только ради того, чтобы обнаружить свою подельницу в куче листьев, окровавленную с головы до ног. – Джекс присел рядом и, отодвинув Элизу, смочил в тазу полотенце. – Давай посмотрим твою руку. – Он принялся смывать целебный компресс.
Вид раны поверг меня в ужас: множественные порезы образовали неровную букву «М» в обрамлении вздувшихся и почерневших вен. На месте пересечения двух полос зияла чернильная впадина. Джекс так и впился в нее взглядом. Червоточина расплылась на весь зрачок, обостряя призрачное зрение.