— Дай мне знать, и я зарезервирую ей палату.
— Спасибо, Сэм, — тихо сказала она и коснулась его руки. — Я знала, что на тебя можно рассчитывать.
— Да, — ответил он с деланно печальным видом. — Я навсегда останусь старым добрым Сэмом.
Он направился в сторону обладательницы блестящего платья с низким вырезом на спине.
Мики стало спокойнее на душе. Первым делом можно написать Сондре и сообщить хорошую новость. Она сделала несколько шагов к мужу и резко остановилась: на полпути к Гаррисону стоял Джонатан Арчер и разговаривал с несколькими собеседниками.
Она застыла как камень и уставилась на него. Воистину, сегодня произошло настоящее путешествие в прошлое: сначала Сондра, теперь Джонатан.
Он стоял боком к ней, стройный и гибкий, в черном смокинге, и разговаривал, уверенно и беззаботно жестикулируя, как человек, который полностью владеет собой и осознает свое выдающееся положение. Джонатану прибавилось лет, он стал более мудрым, спокойным, зрелым. Сейчас ему, наверно, года сорок три, за ним тянется шлейф международных наград, у него целая империя кино и невероятно высокий рейтинг. «К тому же, — подумала Мики, медленно приближаясь к нему, — он уже развелся с тремя женами».
Один из собеседников, адвокат из Беверли-Хиллз, имевший деловые отношения с Гаррисоном, заметил присутствие Мики и прервал монолог Джонатана:
— Да ведь это миссис Батлер. Здравствуйте!
Когда Джонатан повернулся и улыбнулся ей, по телу Мики неожиданно пробежала дрожь.
— Привет, Мики, — поздоровался он.
Казалось, его голос прозвучал из забытого сна, старых воспоминаний, и она почувствовала, как все больше волнуется. «Вот как он меня встречает спустя все эти годы, после того как я не пришла на свидание».
— Привет, Джонатан.
— Я видел, что ты сидела вместе с Сэмом Пенродом, и решил не мешать.
Что в самом деле говорили его синие, как море, глаза? Что он хотел ей сказать своей мальчишеской улыбкой после всех этих лет? Мики тут же успокоилась. В его взгляде ничего такого не было. Ни злобы, ни недовольства, ни сожаления. Джонатан остался таким же добродушно-веселым, как и в дни ее зеленой юности, только стал старше. Он постранствовал и, словно Александр Македонский, жалел, что нечего завоевывать, ведь новых миров больше не осталось.
Остальные собеседники из маленькой группы поняли явный намек, стали вполголоса извиняться и удалились, оставляя улыбавшихся Джонатана и Мики.
— Как поживаешь, Джонатан? — спросила Мики, удивляясь, как легко она себя чувствует.
— Жаловаться не на что. Знаешь, я добился своего.
— Да, я знаю. Я читаю журнал «Тайм».