Мики сорвалась с места и побежала, Рут тут же последовала за ней. Когда они оказались на том месте, где была Сондра, та с трудом поднималась на колени, проклинала собственную глупость и морщилась от боли.
Мики с Рут помогли ей сесть на место в конце ряда.
— Иногда я забываюсь, — сказала Сондра. Ее лицо исказилось от боли. — Я забываю о своих руках и думаю, что они целы. Я с детства никогда не падала с лестницы!
Мики опустилась на колени, чтобы осмотреть руки Сондры, Рут осталась на месте и смотрела на подруг непроницаемым взглядом.
— Где болит? — спросила Мики.
— Ой! Здесь. Шина врезалась мне в кожу.
Мики хотела подвигать рукой Сондры, но та вскрикнула от боли.
— Наверно, падая, ты ударила руку о сиденье. Рука согнулась и сместилась.
Сондра снова вскрикнула и, к удивлению Рут, тут же рассмеялась:
— Надо же было дождаться последнего дня, чтобы отколоть такой номер! Снимем шину, Мики. Мне страшно больно.
— Хорошо. Все равно ее сегодня надо снимать.
Пока Мики осторожно высвобождала руку Сондры из железного заточения и осматривала то место, где шина врезалась в нежную кожу и где расплывался синяк, Рут продолжала неподвижно стоять позади них, ее тело одеревенело, губы сжались в тонкую линию.
Сондре стало хорошо от прикосновения к обнаженной коже прохладного воздуха, все тело охватило ощущение легкости.
— Ну как? — спросила Мики.
— Такое ощущение, будто меня выпустили из одиночного заключения. Из-за этих штук я стала бояться замкнутого пространства!
Мики смотрела на тонкую руку, безжизненно лежавшую на коленях Сондры, ладони смотрели вверх, пальцы изящно согнуты. Красивая рука, несмотря на тонкие линии шрамов и бледные кружочки пересаженной кожи. Эту руку Мики знала, как свою собственную, она ее восстановила, снова сделала приятной для глаза. Эта операция венчала не только труд пяти месяцев, но и восемнадцать лет изучения медицины. Мики вдруг почувствовала большое удовлетворение достигнутым. Вот ради чего она жила. Ах, если бы…
— Что ты чувствуешь? — спросила она. — Не хочешь подвигать ею?
Сондра взглянула на неподвижную руку, руку, которую некоторые врачи хотели ампутировать, и почувствовала, что ее охватывает неизведанный, новый страх. Она все семь месяцев знала, что этот момент должен наступить. Но когда он наступил, ее обуял непонятный страх.
— Можешь пошевелить пальцами? — ласково спросила Мики.
— Не знаю. Я так давно не шевелила пальцами, что не знаю, помню ли, как это делается. — Сондра боязливо рассмеялась.
— Что с тобой, черт подери! — вдруг закричала Рут.
Сондра и Мики испугались и подняли головы. Лицо Рут страшно побледнело, глаза широко раскрылись и потемнели. Руки она чопорно держала по швам, два кулачка подрагивали.